Преемники: От Ивана III до Дмитрия Медведева
Шрифт:
Во внешней политике Анны Иоанновны можно отметить победы русского оружия над турками (войсками командовал немец Миних) и полную беспомощность русской дипломатии (немец Остерман). Российская дипломатия оказалась неспособной извлечь из военного успеха никаких дивидендов. Плоды от русской победы собрали австрийцы, на поле боя уступившие всем кому смогли. Союз с Австрией и противостояние с турками и Францией Анна Иоанновна унаследовала от предшественников. С турками воевал Петр, с Францией поссорился он же после того, как расстроился брак его дочери Елизаветы с Людовиком XV.
Единственным сторонником перемены курса, то есть за союз с Францией и против союза с Австрией, в это время был фельдмаршал
В итоге Россия оказалась втянутой на стороне австрийцев в спор вокруг польского престола и направила свою армию в Польшу. Расхлебывать кашу, заваренную Остерманом, по долгу службы пришлось как раз Миниху. Под его командованием русские войска осадили Данциг (Гданьск), где вынудили к сдаче смешанный польско-французский гарнизон. Затем, когда не без помощи французской дипломатии обострились отношения с турками и Россия влезла в персидские дела, снова именно ему, фельдмаршалу Миниху, пришлось воевать с турками. Под его начальством русская армия разорила Крым, завоевала Молдавию, одержала блестящую, невиданную еще в истории России победу над турками в Ставучанах, за что русские военные историки ставят фельдмаршала в один ряд с крупнейшими отечественными полководцами.
Все эти столь дорогие для русских виктории перечеркнул так называемый Белградский мир 1739 года. Многие историки считают этот мир самым постыдным в русской истории. Австрийцы начали сепаратные переговоры с турками, по сути предав Россию. Остерман, проявив преступное недомыслие, присоединился к переговорам слишком поздно, когда все вопросы были уже решены без русских дипломатов. В результате, принеся огромные жертвы, Россия по этому миру не получила ничего, в отличие от Австрии.
Некоторые статьи договора с Османской империей являлись для России просто позорными. Укрепления крепости Азов согласно Белградскому миру должны были быть разрушены, а сам город становился границей – «барриерою» между двумя империями. России запрещалось держать флот на Азовском и Черном морях, торговля с Османской империей могла вестись исключительно на турецких кораблях и так далее.
Рассказывают, что, когда к Миниху приехал после этого позорного соглашения французский парламентер, фельдмаршал горько жаловался собеседнику:
Я всегда был того мнения, что император (австрийский. – П. Р.) более нас имеет повода вести войну, а мы, ставши его союзниками, останемся в убытке. Я уже представлял (т. е. говорил. – П. Р.), что император всегда привык обращаться со своими союзниками как с вассалами… Мои представления (слова. – П. Р.) не приняты! но теперь они оправдались… Плохое дело союз с вероломными и малосильными.
Слова Миниха о России, с которой обращаются как с вассалом, это, само собой, упрек не только в адрес австрийцев, но и в адрес Анны Иоанновны. Вырвавшись уже перезрелой 37-летней дамой из провинциального затворничества в Митаве, Курляндская герцогиня так и не смогла стать настоящей императрицей. По своему менталитету она оставалась среднестатистической русской помещицей, вдруг получившей счастливую возможность расширить свое имение до размеров всей России и хлестать по щекам, когда вздумается, теперь не только своих, но и всех соседских горничных. Стоит ли после этого удивляться, что из пограничных областей России жители в те времена валом бежали за рубеж. Многие пограничные районы обезлюдели так, будто там прошла война или случился мор.
От Петра Великого Анна Иоанновна умудрилась унаследовать только привязанность к шутам. В своей переписке наибольшую осведомленность она проявляет в отношении стирки императорского белья. Это единственное, в чем она знала толк.
Многие
Ну а главной болезнью того времени для России стал принесенный Анной Иоанновной из Митавы провинциализм. Вся внешняя политика той эпохи – это неумелое лавирование между Австрией и Францией. Курляндские и вестфальские выходцы, окружавшие императрицу, в силу их провинциальной психологии воспринимали обе эти державы политическими гигантами, а самих себя, а заодно и Россию —? лилипутами. Петр Великий заставил русского человека расправить плечи и встать во весь свой огромный рост, а двор Анны Иоанновны силой заставлял подданных снова согнуться, чтобы, не дай бог, они не выглядели выше австрийского соседа.
Иначе говоря, в словах Елизаветы Петровны о необходимости восстановить утерянное национальное достоинство была своя правда, хотя она и захватила власть, опираясь на иностранный кошелек.
Однажды в 1770 году, когда в Петропавловском соборе прославляли очередную победу русского оружия, на этот раз по случаю разгрома турецкого флота в Чесменском сражении, и оратор-священник в порыве красноречия ударил посохом по гробнице Петра Великого, призывая реформатора восстать, чтобы увидеть дело рук его потомков, граф Кирилл Разумовский, известный своим остроумием, пошутил: «Чего он его кличет? Если Петр встанет, нам всем достанется!»
В это время на престоле находилась уже Екатерина II, но эту многозначительную шутку по справедливости следует отнести к елизаветинской эпохе, тем более что и сам вельможа Разумовский сделал карьеру именно в те годы. Наверное, если бы чудо свершилось и великий реформатор восстал из гроба, то дочери от отца действительно перепало бы немало упреков за двадцать лет ее правления . Но нашлись бы и добрые слова.
Часто вспоминают о том, что Елизавета оставила после себя в гардеробе 15 тысяч платьев, сундуки шелковых чулок, неоплаченные счета и недостроенный Зимний дворец. А потомки в память о той эпохе придумали шутливые строки: «Веселая царица была Елисавет, поет и веселится, порядка только нет!»
Но было и иное. Елизавета восстановила Сенат и придала ему полномочия, которых он не имел даже при ее отце. Сенат сделал немало для наведения порядка в министерствах-коллегиях и принял ряд важных для страны решений. Единственным государственным органом, оставшимся вне поля зрения Сената, оказалась могущественная Тайная канцелярия. Ее деятельность стала еще более засекреченной, чем во времена Анны Иоанновны.
Елизавета отменила действие внутренних таможен, существовавших в ряде российских губерний, что способствовало объединению страны в единое целое. При Елизавете учреждены коммерческий и дворянский банки, что стимулировало развитие российской экономики.
Елизавета многое начала, но недостроила, как и Зимний дворец. В этом она оказалась похожа на отца. Просто у каждого были свои увлечения. Петр завел верфи и металлургические заводы, но и любовь Елизаветы к костюмированным балам кое-что дала России.
Брюссельская уроженка Тереза открыла в Москве первую фабрику нитяных кружев, национальные производители стали выделывать бархат и тафту, появились фабрики по производству шелка и хлопчато-бумажных тканей, шпалер и шляп, тогда же начали в России производить краски. Даже знаменитый Ломоносов занимался в ту пору не только наукой, но и бизнесом: в 1752 году он получил привилегию на основание фабрики разноцветных стекол и столь любезных Елизавете бисера и стекляруса. Ломоносов основал целый завод, причем получил на это от государства и солидный кредит, и 200 крепостных душ в пользование.