Преисподняя. Адская бездна
Шрифт:
— Уходи отсюда. Я не шучу.
Оглянувшись, она увидела Сэм. На этот раз Ребекка встретила ее во всеоружии. Теперь ее ничем не прошибешь. Она снова посмотрела на реку. Прекрасную реку.
— Нам нельзя здесь оставаться, — сказала Сэм.
— Иди домой.
— Без тебя не могу.
— Это так…
Ребекка не могла подобрать слово, описывающее восторг, который заполонил ее сердце. Она восхитительна, эта бездна.
— Нет, мама.
— Я больше
Она справилась с бурей, с яростью и страхом. Ей дано обрести душевный покой.
— Ты должна забрать меня домой.
Отчаяние Сэм испугало Ребекку. Она смотрела на призрак дочери, на пробитый лоб, на утратившие невинность глаза. Теперь во взгляде девочки читались одиночество и пустота. Во взгляде ее ребенка.
— Уже скоро, малышка.
— Спаси меня, мама. Пожалуйста.
— Я пыталась.
— Попробуй еще раз. Я исправлюсь, обещаю тебе.
Ребекка вздрогнула.
— Что?
— Я больше никогда не буду плохой.
— Ты не была плохой, Сэм.
— Тогда почему ты уходишь? Я больше не хочу быть одна.
По щеке Сэм скатился бриллиант. Слеза. Закрыв глаза, девочка обхватила себя руками и принялась раскачиваться взад-вперед. Губы ее шевелились, и Ребекка поняла, что дочь молится. Молится за мать. Мать, к которой нельзя прикоснуться. На щеке появился еще один бриллиант.
Ребекка заморгала. А вдруг она ошиблась? Что, если это не призрак?
«Выбирай, — подумала он. — Убей это существо. Или люби ее».
— Сэм? — произнесла она.
Глаза девочки распахнулись. Радость на лице пробила доспехи. Пронзила сердце Ребекки.
— Ты правда настоящая? — прошептала Ребекка.
Сэм выставила палец. Ребекка затаила дыхание. Потом протянула руку через пустоту. Сэм прикоснулась к ней.
— Динь-динь, — пропела девочка, как в прежние времена.
Ребекка смотрела во все глаза. Рана на лбу дочери затягивалась сама собой. Глаза засияли. Она раскрыла объятия.
— Сэм!
Дочь не двигалась.
— Выбрось это, мама.
Взгляд Ребекки упал на зеленые доспехи.
— Они нам могут понадобиться.
— Уже нет.
Сэм права. Уже нет. Больше не будет страха. Не будет сомнений. Они покидают страну мертвых. Ее война закончена. Вот ребенок, за которым она пришла.
Ребекка расстегнула крючки, и доспехи соскользнули с плеч. Она почувствовала себя свободной, словно птица. Размахнувшись, швырнула броню с обрыва.
Доспехи расправили зеленые крылья, будто собирались улететь. Внезапно ожившая река взметнулась вверх и с громким плеском слизнула
Неистовый мир вернулся. Река завывала. Водоворот бурлил. Ребекка отпрянула от бешено кружившегося зверя. На четвереньках она отползла от края уступа и ложных обещаний реки. Сэм всегда была смелее. Она помогла матери подняться.
Они обнялись.
Сердце Сэм билось рядом с сердцем Ребекки. Она впитывала тепло детского тела, гладила волосы дочери, вдыхала знакомый запах за ушком — это ее Сэм. Из плоти и крови. Разве такое бывает?
— Бывает, — сказала Сэм.
— Что? — прошептала Ребекка.
Ребенок может читать ее мысли? Или девочка живет только в ее сознании?
Сэм похлопала ее по спине.
— Слишком много вопросов, мама.
Ребекка вглядывалась в глаза дочери, ища малейшее отличие от Сэм, какой она была или должна была быть. Но видела лишь невинность собственной плоти и крови.
— Теперь мы можем пойти домой?
— Да милая. Но сначала я должна у тебя кое-что спросить. — Ребекка умолкла, собираясь с духом. — А папу мы можем взять с собой?
— Нет, мама, он не может пойти. — Голос Сэм был едва слышен. — Только я.
— Сэм! — Ребекка сомневалась, можно ли настаивать. И что вообще за всем этим скрывается. — Откуда ты знаешь?
— Просто знаю.
— Ты уверена? Может, попробуем?
— Нам нужно уходить.
— Ты не хочешь попрощаться?
— Нет, мама.
— А я хочу.
— Если мы останемся, он найдет нас.
Сэм пристально смотрела на нее.
— Чудовище?
— Хуже.
Ребекка решила не настаивать. Кое-что следует просто принимать на веру.
— Хорошо, Сэм. Пойдем домой.
Держась за руки, они поднялись к лагерю.
— Разбуди этих сонь, — сказала Сэм, потом повернулась к мужчине без руки. — И не бросай его, что бы ни случилось.
— Мы никого не оставим.
— Его особенно.
— Ладно, Сэм.
— Поторопись, — сказала девочка.
— Куда нам идти?
Ребекка не узнавала это место. Река была не похожа на ту, по которой они спускались, и этот лагерь она видела впервые. Похоже, они здесь не проходили.
— Уже близко, мама.
Ребекка осторожно ступала между оборванных и грязных Белоснежек и Спящих Красавиц. Сколько они тут лежат?
— Вставайте, — сказала она и принялась трясти их за плечи и тянуть за ноги, вырывая из объятий глубокого сна.
Наконец открылись несколько пар глаз. Девочки смотрели на нее с неподдельным изумлением.