Преисподняя. Адская бездна

Лонг Джефф

29

Они гонялись за призраками.

За исключением Клеменса и Ребекки, ни один человек из ее армии не видел живого хейдла. Хантер и его ребята из охранного агентства не были новичками в подземном мире, но они не участвовали в войнах десятилетней давности. Даже Беквит, наблюдавший хейдлов в оптический прицел, только воображал, что видел их. Двенадцатого января все изменилось.

Ребекка плыла на плоту по широкой реке, протекавшей по дну каньона; с ней были Хантер и пятеро

охранников. Впереди на первом плоту разместился головной дозор с передатчиком. Остальная армия — теперь их осталось меньше трехсот человек — растянулась длинной цепочкой, отстав часов на десять.

После недельного перехода у плотов был жалкий вид, но пешком армия продвигалась со скоростью четырех миль в день. Река несла их в десять раз быстрее, причем безо всяких усилий с их стороны — лишь изредка требовалось опускать весла в воду.

Клеменс предпочитал идти параллельным курсом по берегу или плыл на собственном плоту, как всегда в одиночестве. Объяснял он свое поведение тем, что ищет следы или обходные пути. Хантер утверждал, что все это ерунда, а Клеменс просто испытывает отвращение к людям, которые питают антипатию к нему самому.

«Посмотрите, — говорил он Ребекке, — парень — псих. На нем печать Каина. Эти бывшие пленники остаток жизни странствуют по задворкам и питаются отбросами».

На плоту почти не разговаривали. После того как на платном мосту они нашли кожу мальчиков, Ребекка не знала покоя; она не щадила ни себя, ни других. И если ее бойцы устали, то она устала вдвойне.

Медленное течение влекло за собой плот. Расслабившись, Ребекка уснула. Ее разбудил передатчик. «Неопознанная цель справа по борту».

Фонари мгновенно погасли. Река погрузилась во тьму. Ни слова не говоря, подчиненные Хантера надели ночную оптику.

— Что у вас? — тихим, ровным голосом спросил Хантер.

— Семь объектов в двухстах метрах ниже старицы. Мы уже их прошли. Они нас не видят.

Хантер расхаживал взад-вперед.

— Пристаньте к берегу ниже по течению. Займите позицию на фланге. Мы ударим по ним с реки.

— А Клеменс? — спросила Ребекка.

— Что Клеменс?

— Он может попасть под перекрестный огонь. Или кто-то по ошибке примет его за врага.

— Ему прекрасно известно, что мы в «стране индейцев», — ответил Хантер, но все равно попробовал вызвать его по радио. — Клеменс, ты слышишь? Поосторожнее, впереди плохие парни.

Если Клеменс и слышал, то ничего не ответил. Ребекка обвела глазами берег. Нет даже теплового пятна. У него было еще одно прозвище. Человек-невидимка.

— Вот старица.

Они дослали патроны в патронники и плыли по течению с оружием на изготовку. Вода тихо плескалась о резиновые борта. Распростершись на дне, Ребекка почувствовала, что плот поворачивает по широкой дуге — они вошли в излучину реки.

Прошло десять лет с тех пор, как якобы погиб

последний хейдл. Это означает множество слухов и утрату навыков. Некоторым из ее бойцов в то время было всего восемь лет. Немногочисленные «старики», возможно, мудрее неопытных новичков, но явно медленнее. Хантер говорил, что именно в этом недостаток редких войн.

Хедди превратился в существо десяти футов ростом, с зубами вампира и сверхъестественной жестокостью. Никто не вспоминал, насколько быстро могут двигаться хейдлы, какое острое у них зрение и слух, как они сражаются — зубами, ногтями — и каким оружием. Ребекка не знала, считать ли шуткой совет оставить последнюю пулю для себя.

Поэтому копошившиеся у кромки воды существа, которых они увидели ниже старицы, показались ей почти жалкими. Ребекка покрутила колесико бинокля, приближая изображение. И увидела.

Враги пировали. Их жертвы были разбросаны по берегу. Женщина лежала почти у самой воды. Чуть дальше хейдл мыл сустав чьей-то руки.

В инфракрасном бинокле деревня выглядела ярко-зеленой. Даже до нападения хейдлов строения имели убогий вид. Несколько каменных навесов, накрытых дырявым брезентом. Они походили на порванные барабаны.

Первым побуждением Ребекки было придумать историю для каждого из тел, вернуть им жизнь. Бледные чудовища все время отвлекали ее. Один хейдл сгорбился, словно собака, над маленькой неподвижной фигуркой. Другой рылся в клубке угрей, лежащем рядом с человеком, — только это были не угри.

Взгляд Ребекки скользил по берегу. И везде ее ждали ужасные картины. Она никогда не видела, как с человека снимают кожу. Легко, словно колготки.

«Оставь в покое жертв, — приказала она себе. — Изучай стервятников».

Они были безволосыми и татуированными — уличная банда, история которой насчитывает двадцать тысяч лет. С наростами в виде рогов, с выпирающими ребрами, не испытывающие уважения к мертвым. Один забавлялся с лицом жертвы, словно с резиновой маской. Другой вырвал из тела кусок скользкого мяса.

Ребекка не отрывала бинокль от глаз. Стеклянные линзы хотя бы создавали иллюзию отстраненности от этих ужасов. Щелчком переключателя она могла окрасить изображение в другой цвет. Или выбрать другую зону экрана, чтобы не видеть жуткой картины. Могла делать вид, что она хозяйка положения.

Во всей сцене чувствовалась неспешность пира. Хейдлы не торопились. Никто из них не ждал опасности со стороны реки.

Течение несло лодку к берегу. Ребекка скорее почувствовала, чем увидела, как парни Хантера обмениваются жестами, распределяя мишени и договариваясь еще о чем-то. Она доверяла им.

Ребекка ожидала оглушительной пальбы, криков, суматохи — как в голливудских фильмах. Они прыгнут в воду и бросятся к берегу, прячась за камнями и платя кровью за каждый отвоеванный дюйм.