Преисподняя
Шрифт:
Клаус! Ее первая любовь!
Восемь лет прошло с тех пор, но по его глазам она прочитала, что он никогда не забывал ее. Теперь он служил на конюшне у пристава. Вот это совпадение!
Она предостерегающе посмотрела на него и села в карету. Солдат, сопровождавший ее, сел рядом. У него было с собой письмо, в котором речь шла о ней.
Суль решила прервать эту поездку до того, как ее доставят в дом пристава. И Клаус должен был помочь ей. С солдатом особых проблем не было. Только
Клаус залез на козлы и выехал на боковую улицу, где не было толпы. Вскоре они выехали из города, взяв курс на запад. Наклонившись к кучеру, солдат сказал:
— На этот раз мы поймали крупную дичь. Это самая опасная ведьма на Севере!
— Она? — Клаус испуганно взглянул на Суль.
— Да. На этот раз она попадет на дыбу, а оттуда прямиком на костер. Думаю, сам епископ будет присутствовать при этом.
— Но вы не можете сжечь ее! — в сердцах воскликнул Клаус.
— Она чертовски красива, не спорю. Но это как раз и хуже всего.
Клаус весь сник и застонал.
Они заехали в лес. С победоносным видом солдат шагнул мимо Суль и стал, широко раздвинув ноги, прямо против болота.
«Место подходящее», — подумала Суль, все это время сохранявшая хладнокровие.
Неожиданно она издала пронзительный крик, напоминающий крик пикирующей хищной птицы. Одновременно с этим она схватила с пола кареты железный скребок и ударила его острой частью в бедро лошади. Конь припал на задние ноги и с силой рванулся вперед. Потеряв равновесие, солдат свалился прямо в болото. А конь несся в диком галопе через лес, так что Клаусу и Суль вдвоем приходилось удерживать его. В довершение всего Клаус свалился с козел.
— Вы с ума сошли, — прошептал он, когда лошадь немного успокоилась. — Что, по-вашему, скажет на это пристав?
— Что, по-твоему, он скажет, если я приеду к нему? — стиснув зубы, ответила Суль. — Он отправит меня на костер, предварительно помучив.
— Нет! Нет, он этого не сделает! Я видел, как они обращаются с ведьмами! Это ужасно!
Конь перешел на шаг.
— Ну вот, мы и приехали, — сказала Суль, забирая с собой письмо к приставу, которое валялось на полу. — Я останусь здесь, а ты можешь ехать домой, в свою конюшню.
— Нет, я не могу приехать туда без арестанта, вы сами хорошо это понимаете! Я останусь с вами.
— Тогда пошли скорее, а то кто-нибудь нас увидит.
— А как же лошадь и карета?
— Мы не сможем забрать карету, а распрягать коня нет времени. Не знаю, как там дела у солдата, может, он бежит за нами по пятам.
— Нет, не бежит, — мрачно ответил Клаус, слезая с козел. — Ему больше никогда не придется бегать.
— Тогда пошли, — нетерпеливо произнесла Суль. Ее совершенно
Клаус шлепнул коня по шее.
— Домой! — ласково сказал он животному. — Домой, во двор!
С громыхающей сзади каретой конь помчался по лесу. Стук его копыт еще долго доносился до них.
Сами же они свернули с дороги и направились в глубокое, заросшее мхом ущелье. Сначала они бежали изо всех сил, потом пошли помедленнее.
— Где мы находимся? — остановившись и едва переводя дух, спросила Суль. Они стояли на холме, и вокруг были леса, одни леса. Далеко на юге поблескивала поверхность воды — фьорд Осло.
— Не знаю, — ответил Клаус, тяжело и хрипло дыша. — Во всяком случае, к северу от крепости Акерсхюс.
Поразмыслив, Суль сориентировалась. Она незаметно оглядела Клауса. Простой и неуклюжий. Но она могла понять себя в четырнадцать лет. Он привлекал ее своим мощным сложением, ясным выражением лица и несомненной мужской потенцией. Она тихонько рассмеялась.
— Да, Клаус, старый друг, это в самом деле неожиданная встреча.
Вид у него был несколько сконфуженный.
— С вами случилось несчастье, фрекен. Скажите мне, вы ведь не ведьма?
— А кто же я, по-твоему?
Клаус опустил глаза.
— Ты моя девушка, — тихо сказал он.
— Это ты верно заметил, — с неожиданной мягкостью сказала она. — Так что же мы предпримем?
Клаусу не так-то легко было строить всякие запутанные планы. Он ковырял в песке носком башмака и молчал.
— Мне нельзя ехать домой, в Линде-аллее, — сказала Суль. — Власти еще не знают моего имени, и я должна обезопасить свою семью. И я не могу вернуться в Осло. Они снова схватят меня, они узнают меня по глазам.
— А я не могу вернуться домой, в конюшню пристава, — сказал Клаус. — Да я и не хочу. Мне там было несладко.
Суль заметила на его лице шрамы от ударов кнутом.
— Единственное место, где мне было хорошо, это Гростенсхольм, — мечтательно произнес он. — Вот туда бы мне вернуться!
— Не мечтай. Я узнала, что тебя выслали оттуда, чтобы разлучить нас.
На высокой сосне, стоящей на открытом месте, закричал коршун. Суль посмотрела наверх.
— Но это им не удалось, — продолжала она. — Мы все-таки были близки с тобой в тот раз…
Клаус судорожно вздохнул, вспоминая это.
— С тех пор я знал лишь одну тоску, — сказал он, — и теперь я снова чувствую ее.
— Но, дорогой мой, разве у тебя не было других девушек?
— Были. Но они ничего для меня не значили, эти тупые коровы!
Суль была польщена.
— Ладно. Куда же мы пойдем?
Клаус посмотрел на небо.