Прекрасная монашка
Шрифт:
Абсолютная неподвижность Аме в эти мгновения скорее всего объяснялась сковавшим ее ужасом.
— Да нет, черт бы ее побрал, не мертвая, — раздраженно буркнул Франсуа. — По крайней мере, несколько минут назад была еще живехонька. Кроме того, по тем инструкциям, которые мы получили, пока следует сохранить ей жизнь.
Говоря это, он подошел к девушке и внезапным редким движением сорвал с головы Аме укрывавший ее плащ. В течение нескольких мгновений девушка была способна лишь неподвижно лежать на полу и разглядывать два страшных лица, которые
В этой комнате было очень мало света — тусклое пламя единственной свечи, которая была воткнута в старую пустую бутылку, едва мерцало на сквозняке, вызванном, по-видимому, тягой широкой печи, почерневшей от копоти и грязи.
Комнатка была довольно маленькой и очень грязной.
Обстановка была более чем скверной: стол, стоявший в самом центре, два сломанных стула, деревянный кухонный шкаф с полками, на которых можно было разглядеть несколько горшков и сковородок, и приставная лестница, которая тянулась от центра комнаты к чему-то вроде мансарды.
В первый момент Аме очень слабо воспринимала окружающую обстановку, если не считать того, что она отметила для себя затемненность комнаты, а также то, что лица людей, которые изучающе смотрели сейчас на нее, были отвратительны и внушали страх. Мужчина, Франсуа, был небрит; волосы у него были длинные, черные, засаленные и спутанными космами падали на лоб и шею, длинный шрам пересекал всю щеку и тянулся до подбородка. Скорее всего, этот шрам появился не так давно и поэтому ярко алел на желтоватой коже, что придавало ему чрезвычайно недоброжелательный и мрачный вид, который становился еще более зловещим из-за толстых влажных губ и глаз с тяжело набрякшими веками.
Жена была не намного привлекательнее своего мужа — худая чуть ли не до изнеможения; длинные спутанные волосы, обрамляющие бледное лицо, на котором лихорадочным блеском сверкали темные глаза. Губы были тонкими, бескровными, а когда они шевелились, то можно было заметить почерневшие, местами сломанные зубы. Однако, как успела решить для себя девушка, она была еще довольно молодой женщиной, так как фигура ее еще не оплыла и не стала бесформенной из-за нескончаемо повторяющихся родов, обычных для простых людей.
Глядя на своих стражей, Аме подняла руку, чтобы поправить волосы, которые у нее выбились местами из-под заколок и лент, когда Франсуа грубо сдернул плащ с ее головы. Его жена, увидев это, тихо вскрикнула.
— Да она вроде как ожила.
— Я же говорил тебе, — согласился ее муж.
— Кто вы такие? — проговорила девушка. — И почему вы привезли меня сюда?
Вместо ответа мужчина сплюнул на пол.
— Заткни свой рот и не задавай больше никаких вопросов, — проговорил он затем. — Все равно тебе здесь никто и ничего не скажет, поэтому лучше побереги свои легкие.
Несколько неуверенно Аме все-таки встала на ноги.
Тело ее сводили судороги, ушибы болели, но девушке тем не менее удалось сохранить в некотором роде чувство собственного достоинства, она заставила себя
— Я умоляю вас сказать мне, зачем вы привезли меня сюда, — обратилась к нему Аме. — Могу заверить вас, что мой опекун, герцог Мелинкортский, заплатит любые деньги, сколько бы вы ни запросили, за мое освобождение. Я напишу записку, и с ней вы сможете отправиться в его дом за вознаграждением.
Мужчина снова сплюнул.
— Я уже сказал тебе не задавать здесь никаких вопросов, — проговорил Франсуа. — Мне приказали привезти тебя сюда, а никаких денег от какого-то там проклятого герцога мне не нужно — долой всех тиранов!
Жена его встревожилась.
— Будь осторожнее, Франсуа, — предостерегла она мужа. — Не надо много болтать, потому что никогда не знаешь, кто тебя может услышать в этот момент.
Мужчина отхлебнул вина из бутылки, которая стояла на столе, а потом поднялся на ноги.
— Ты права, Рене. Пора мне убираться отсюда поскорее, пока я не наговорил лишнего.
— А как ты думаешь, что я буду делать с этой особой? — спросила у него жена, указывая пальцем на Аме.
— Она не доставит тебе много хлопот, — ответил Франсуа теперь уже более веселым голосом, так как, вероятно, уже сказалось действие вина. — Я кое-что придумал, чтобы у нее не было возможности доставлять беспокойство кому-либо.
Из стенного шкафа, который стоял в углу этой комнаты, Франсуа достал что-то металлическое. Когда он повернулся к девушке, та инстинктивно попятилась от него. Постепенно отступая назад, по мере того как он приближался к ней, девушка в конце концов уперлась спиной в стену, и больше уже отступать было некуда.
В этот момент Франсуа расхохотался над ее беспомощностью; и когда его дерзкие, злые глаза, моргая, рассматривали ее испуганное лицо, спутавшиеся волосы, измятое и местами порванное платье, Аме внезапно испытала острое чувство унижения. Опустив взгляд, девушка увидела, что Франсуа держал в руках тяжелый заостренный костыль, к которому длинной цепью были присоединены стальные наручники. Он встал на колено и приставил костыль к стене; затем, воспользовавшись обломком камня, который валялся на полу, он начал вбивать этот костыль в стену; его мускулистая рука вновь и вновь поднималась для удара до тех пор, пока костыль не оказался прочно вбитым. Затем Франсуа протянул руку и схватил за лодыжку девушку, которая, съежившись от страха, стояла рядом.
Аме, пожалуй, могла бы вскрикнуть от его прикосновения, если бы не испытывала сильнейшего, чуть ли не до обморока, приступа тошноты. Девушка почувствовала вокруг своей ноги металлический захват поверх тонкого, словно паутинка, шелкового чулка. Потом послышался щелчок, когда Франсуа повернул ключ в замке, превратив Аме, по существу, в настоящую узницу.
— Теперь она никуда не убежит от тебя, Рене, — с довольным смехом сказал он женщине, которая наблюдала за Всем происходящим, сидя за столом.