Прекрасная мстительница
Шрифт:
– Зачем?
– Вы были в ночь с шестнадцатого на семнадцатое на городском кладбище?
– Ну, был…
– Вам являлось загадочное существо?
– Являлось. Но больше не явится: я воткнул в него осиновый кол!
– Вы убили его… Навсегда убили… А это был мой отец! И я отомщу вам за него, Савелий!
Элли кинулась на Кошкина, желая схватить его поудобнее, но не смогла: помешали провода и трубочки, которыми она была соединена с аппаратами.
Зато Савелий ловким приемом прижал одну руку мстительнице и крикнул:
– Гиви, доктор, ко
В палату вбежали Гаидзе и врач. Гиви схватил Элли за вторую руку, а взволнованный эскулап торопливо сделал буйной «больной» успокоительный укол. Элли сердито проворчала какое-то проклятье, но вырываться перестала.
– Как у нее глаза горят! – поразился врач, прикладывая ватку к месту укола. – Никогда таких глаз у людей не видывал!
Элли прикрыла глаза, делая вид, что засыпает.
– Кажется, подействовало, – прошептал Гиви, улыбаясь.
– Сколько времени она проспит? – деловито поинтересовался Кошкин у лекаря.
– Часа два, не меньше, – ответил врач.
– За это время мы должны найти решение, – сказал Савелий приятелю. А врача попросил: – Если начнет просыпаться, сделайте ей еще один укол. Мы скоро вернемся.
И Кошкин с Гаидзе ушли. А врач, пощупав пульс «больной», довольно улыбнулся и стал подключать к Элли сорванные датчики медицинских приборов.
Глава семнадцатая
Спустя каких-нибудь пятнадцать минут Савелий и Гиви уже сидели у Кошкина дома, пили крепкий кофе для успокоения и «держали совет».
– Ну? – спросил Савелий. – Твои предложения?
Гиви пожал плечами:
– Первый такой случай в моей практике! Ума не приложу, что нам делать!
– А пока суда над нею не будет, мы и делать ничего не можем. А суда сто лет не дождешься!
– В целях самообороны можно, конечно… – Гиви не договорил, смущенно отпил глоток кофе, поставил чашку на стол. – Но – чем?..
– Да, пули ее не берут, это проверено, – Кошкин встал, зашагал по тесной комнатке из угла в угол. – Неужто на уколах ее до суда держать?
– Со спящих показания не берут, – заметил Гиви, – да и не судят тоже. Придется вызов от нее принимать: она с зубами, мы с осиновым колом. Тьфу, вот ситуация!
И Гиви сердито плюнул и поднял вверх правую руку, словно взывая к кому-то за помощью.
– Осиновое колышко от того раза у меня, кажется, еще осталось, – Кошкин заглянул в шкаф, под диван, поискал на подоконнике. – Неужто выбросил? – Он вдруг вспомнил: – На кухне лежит!
Савелий торопливо вышел из комнаты, прошел на кухню.
– Марья Петровна, – спросил он соседку из второй комнаты, – вы тут полешко не видели? Чурочку такую осиновую?
– Никодимов твою чурочку подобрал, у него шкаф без одной ножки, – охотно ответила соседка.
Кошкин поспешил к Никодимову.
– Николай, где мое полешко? Мне его надо.
Никодимов сердито отмахнулся:
– Не мешай! Гляди, что показывают!
Он ткнул правой рукой в телевизор, перед которым сидел, и тут же жестом левой пригласил Кошкина присоединиться
Савелий машинально бросил взгляд на телевизор и остолбенел: он увидел в нем Элли! Охотница за милиционерами сидела в паланкине и кого-то высматривала в толпе веселящихся перед ней людей. Вдруг какой-то молодой мужчина отделился от толпы и, выхватив из-под одежды пистолет с длинным стволом и громко крикнув: «Умри, несчастная!», пальнул в красотку. Народ замер и все как один уставились на жертву покушения и на ее убийцу. Красавица оторвала ладонь от груди и посмотрела на нее: на ладони была кровь! Кровь стала просачиваться и сквозь платье несчастной женщины. «Ты думал, что я убита? – прошептала она, глядя покрасневшими, как рубины, очами на Никодимова и Кошкина. – Меня трудно убить, глупый мальчишка!» И она, криво усмехнувшись, вдруг захохотала сатанинским смехом.
– Видал ведьму? – спросил взволнованный Никодимов у еще более взволнованного Кошкина, тыча снова рукой в экран телевизора. – Троих сожрала и этого сожрет, вместе с пистолетом!
Савелий, забыв о «полешке», присел на диван. А в телевизоре уже показывали какую-то комнату в телестудии и троих людей, удобно расположившихся за круглым красивым столом. Эти люди были: русский тележурналист, американский кинорежиссер и исполнительница главной роли Элли Вурд.
– Сегодня мы, дорогие телезрители, расскажем вам о съемках одного из многих голливудских фильмов, – сказал журналист, глядя в объектив телекамеры. – Разрешите мне представить вам наших собеседников: режиссер Том Бренди и актриса Элли Вурд.
Услышав свои фамилии, Том и Элли заулыбались еще веселее и дружелюбнее.
– Сначала вопрос даме, – журналист перешел на английский: – Элли, это ваша первая большая роль в фильме ужасов. Вы не боитесь?
– Ужасов? – шутливо переспросила по-русски актриса. И улыбнулась ослепительной улыбкой: – Я знаю русский язык довольно неплохо!
– О, это прекрасно! – журналист тоже перешел на родной язык. – Я имел в виду, не боитесь ли вы сложностей своей роли?
– Нет. Если в нее хорошо войти, то можно справиться. А я вошла. С помощью моего режиссера Тома Бренди! – Элли повернулась лицом к режиссеру и улыбнулась ему персонально.
– Ваша героиня – ведьма Ансельма – непобедима. Неужели зло восторжествует и хэппи-энда не будет?
Элли Вурд слегка помрачнела:
– К сожалению, и у ведьм есть ахиллесова пята…
– Какая? – выдохнул Кошкин, чуть дыша.
– Может быть, не стоит открывать этот секрет? – спросил журналист актрису.
Кошкин застонал, закрыв глаза и сцепив зубы.
– Мои бывшие соотечественники вряд ли увидят этот фильм, во всяком случае в ближайшее время, так что сказать можно. Ансельму может погубить только серебряная пуля: осиновый кол годен лишь для борьбы со старыми ведьмами и вурдалаками. Юноша, который стрелял в мою героиню, узнает в конце концов этот секрет, и тогда мне – увы! – страшно не повезет!