Прекрасная память в любом возрасте

Амосов В. И.

В то же время значимость мозжечка не следует и переоценивать. Разница между важностью здоровья его и коры в том, что при гибели всей коры или отдельных ее участков функция, которой этот участок заведует, вообще утрачивается. А повреждение мозжечка ведет к ее безусловному расстройству — но не полной остановке.

Следует добавить, что как аномалии работы (структуры) коры, так и аномалии работы мозжечка часто бывают врожденными. Реже они могут приобретаться — в результате повреждения того или иного участка при черепно-мозговой травме, отравлении, облучении, инфекции и пр. При повреждении мозжечка у больных наступает атаксия — не паралич,

однако ярко выраженная неспособность осуществлять слаженные и тем более точные движения. Такие больные часто страдают периодами расстройств сердечного ритма и дыхания, подвержены периодическим спазмам мышц, нуждаются в специальной тренировке даже самых простых навыков. В частности, хождения по ступенькам и бытового самообслуживания.

Последняя часть между полушариями и спинным мозгом называется продолговатым мозгом. Сам по себе он нам не интересен. Однако в нем расположено одно особое объединение клеток, именуемое ретикулярной формацией. К памяти она тоже имеет мало отношения, но это — как сказать.

Особенность ретикулярной формации в том, что у нее имеются прямые, минующие все промежуточные звенья, взаимосвязи с каждым отделом головного мозга — включая кору, мозжечок, таламус и гипоталамус (место расположения указанных выше желез — гипофиза и эпифиза).

Существуют веские доказательства в пользу того, что ретикулярная формация для различных отделов головного мозга является тем же, чем мозжечок — для слаженной работы мышц. Или, если угодно, тем же, чем гипофиз — для системы эндокринных желез. То есть что именно работа ретикулярной формации обеспечивает синхронизацию усилий разных отделов мозга при работе. Кроме того, у ретикулярной формации есть еще одна любопытная функция. Дело в том, что в ее тканях содержатся клетки, способные усваивать сахар без инсулина. Если мы не вполне поняли, о чем речь, сейчас все станет ясно.

Вспомним о таком заболевании, как сахарный диабет. Мы знаем, что вся поступающая в организм пища расщепляется на глюкозу — главный источник энергии для всех клеток тела без исключения, включая головной мозг. Быстрее всего на глюкозу расщепляются углеводы — вкусные кондитерские и хлебобулочные изделия. Но сам сахар в крови еще не означает, что клетки смогут его употребить. Для этого клеткам необходим инсулин — гормон, вырабатываемый поджелудочной железой. Так вот, при сахарном диабете поджелудочная железа перестает вырабатывать инсулин, и клетки теряют способность усваивать сахар.

А у головного мозга имеется собственный, личный, так сказать, способ обойти эту неизбежность. И способ этот — клетки в составе ретикулярной формации, способные обходиться без инсулина. Именно благодаря работе ретикулярной формации нередко случается так, что у пациента уже давно диабет — запущенный, со всеми симптомами и близким к нулю содержанием инсулина в крови. Клетки его тела голодают, но мозг продолжает работать как ни в чем не бывало. И больной с постоянным чувством голода, болями в почках, сладкой мочой (с нею при диабете выводится избыток глюкозы — отсюда и название патологии) живет, даже не подозревая о своей проблеме. Ведь он же пока не падает в обморок, пропустив укол инсулина!..

Основные сведения о работе головного мозга

Итак, теперь мы знаем, что клетки коры могут срабатывать по-разному. Например, принимать множество импульсов, а отправлять — один. Или передавать и принимать много разных импульсов. Или, наконец, не принимать или не передавать никаких импульсов. Причем клетки с такой нетипичной структурой содержатся именно

в коре — на других участках нервной ткани их нет или очень мало. В том числе в спинном мозге. Зачем коре такие или другие клетки? Представим сам этот процесс передачи импульса в действии. Допустим, какой-то нейрон был задет, и в нем возник начальный импульс. Напрямую он-то передался лишь в одну клетку — в которую ведет аксон. Но одновременно его подхватил еще с десяток дендритов, «проведенных» в нашу исходную клетку клетками по соседству. Получается, что прямая дорога у этого импульса одна — от одной клетки в другую по цепочке аксонов. Однако вокруг этого прямого пути в косвенное возбуждение приходят сотни других клеток. А значит, они рассылают этот же самый импульс уже по своей системе аксонов!

В неврологии этот процесс зовется иррадиацией, и проще всего ее пронаблюдать на работе не коры, а периферических нервов. Случалось ли нам когда-нибудь испытывать спазм мышц? Если да, то мы знаем: основная боль при нем обычно чувствуется совсем не там, где наступил сам спазм. Обычно — ниже по конечности. Например, при поясничном остеохондрозе и ишиасе (локализация процесса — в поясничной и ягодичной области) боль можно ощущать по всей ноге, вплоть до пятки. Мы называем такие боли «прострелами», и при них ощущение, будто болит не там, где должно, чаще всего сохраняется. Во всяком случае, большинство пациентов не задумываясь различает, где болит острее всего и где боль кажется менее заметной (в месте спазма она ноющая и тупая), однако как бы основной.

В коре же такие лавинообразные иррадирующие реакции — абсолютная норма ее работы. Ведь ее нейроны переплетены куда теснее периферических. Как мы понимаем, если кора заведует работой всех органов и систем тела, ей совершенно необходим хоть какой-то механизм своевременного торможения этих вспышек активности. Или хотя бы приведения путей, которыми идут сигналы, в некое подобие порядка. В противном случае ни о какой сознательной деятельности, как мы понимаем, не будет и речи. Если все клетки коры одновременно разошлют сигнал друг другу, то он вполне может быть и один. Ведь для того, чтобы наша голова буквально взорвалась от такого всплеска, хватит и одного импульса. А теперь учтем, что ежесекундно их в кору поступают тысячи, если не миллионы…

Вот потому у коры имеются обязательные механизмы регулирования активности — как в сторону ускорения, так и в сторону торможения. Оба одинаково сложны, но понятно, что механизм торможения ей приходится задействовать чаще. Да и срабатывать он должен — обязан! — значительно точнее. В составе механизма торможения значатся и «тупиковые» нейроны (те, у которых есть лишь отростки — приемники), и отсутствие ускоряющей прохождение сигнала оболочки из миелина. А кроме этого у нее имеется целый ряд гормонов тела — естественных гормонов, которые, помимо массы других функций, регулируют активность всех отделов ЦНС. Эти гормоны называются кортикостероидными — адреналин, мелатонин, серотонин и пр.

Добавим при этом, что нарушения работы механизма ускорения и торможения коры встречаются не столь уж редко. И в обоих случаях дело заканчивается постановкой пациенту диагноза. Состояние коры, при котором она постоянно и сильно заторможена, называется шизофренией. Это заболевание имеет с расстройствами психики куда меньше общих черт, чем кажется многим.

Шизофрения передается по наследству, но может иногда и приобретаться под влиянием целого ряда травмирующих кору факторов. Например, сильных душевных потрясений, постоянных гормональных или информационных перегрузок.