Прекрасная пленница

Лок Николь

Она покачала головой, словно отказывалась признаваться в содеянном, как и в том, что испытывала какие-то чувства.

Теперь Элдрик был уверен, что причина нападения Лучницы личная.

– Скажи, почему ты позже опять меня ранила? Я точно знаю, это была ты. Ведь убивать Филиппа не было смысла.

Глава 5

Каждое его слово врезалось ей в сердце, словно острый клинок. Сказать ему правду? Сказать, что отец приказал его убить? Нет, это невозможно. Значит, ее попытки

не были тщетны, он все же понял, что это предостережение, и насторожился. Не важно, что стрела лишила жизни его друзей, что отец убил Томаса, Филиппа и Майкла. Раньше они были для нее просто воинами, теперь она знает их имена.

Как ей поступить? Рассказать все Элдрику и предать отца? Открыть ему, что отец отдал приказ? Никогда!

Будь у нее возможность, она бы, как Элдрик, вскипела и вылетела из комнаты. Но она не могла, не могла…

– Мне нужно в уборную, – тихо произнесла Крессида.

Элдрик дернулся, будто получил пощечину. Ему достаточно было сделать шаг, чтобы оказаться рядом с ней, он склонился к самому лицу девушки. Он посмотрел ей в глаза, потом его взгляд метнулся к губам, задержался на мгновение и скользнул вправо, к привязанной руке.

– И это все? Все, что ты можешь сказать?

Крессида понимала, что он хочет от нее услышать, но как ему все объяснить? На это потребуется целый день. Она вскинула подбородок и посмотрела на Элдрика с вызовом.

– Это ты схватил меня и приволок сюда. Ты все спланировал и, значит, решил, что будешь делать, когда дойдет до этого? Вот так и поступай.

Она знала, что сделал бы сейчас отец, – бросил бы ее и ушел. Знала, чтобы сейчас хотел сделать Элдрик, – его гнев все объясняет. Возможно, ему удастся с собой справиться.

Он был так близко. И не надел рубаху. Забыл о ней? Едва ли. Теперь она отчетливо видела все его шрамы – неровные, бугристые, они будто обвиняли ее, их вид заставлял страдать больше, чем брошенные в лицо слова.

Резко выдохнув, он развязал веревки на ногах и сделал шаг назад.

– Думаешь напасть?

Всему виной шрамы, из-за них она забыла, что должна молить его, просить освободить. Крессида согнула ноги и подтянула к груди.

– Мне больно. Я… – Она покачала головой. Что бы она ни сказала, он не поверит.

– Выпрями ноги. Ну же!

Она молча повиновалась. Поменяла положение, чтобы дать отдых затекшим мышцам.

– Ты меня развяжешь?

Элдрик сместился влево, потянул веревку, и ее рука упала на кровать.

– Я слежу за каждым твоим движением, женщина. Учти, сделать подобное тебе больше не удастся. – Он ткнул пальцем себе в нос.

Крессида отметила, что опухоль перешла на скулы.

– Окопник… Тебе поможет окопник.

– Перевернись на живот, – скомандовал Элдрик.

Крессида побледнела, но решила повиноваться.

У нее нет выбора, Элдрика лучше не злить, к тому же мочевой пузырь, казалось, вот-вот лопнет. Конечно, лежа на животе, напасть будет трудно, как и защититься.

Отец заставлял делать то же самое, когда… нет, об этом она не хотела вспоминать.

– Зачем это нужно? Просто дай мне горшок.

– Я не желаю ради этого звать слугу. И сам выносить горшок не желаю, особенно после тебя.

Крессида покраснела до корней волос. Она ненавидела эту свою черту, отец нещадно боролся с ней, наказывал, уверенный, что рано или поздно она усвоит науку. Она очень хотела его порадовать, но справиться с собой не могла.

Элдрик не мог не заметить, как изменился цвет ее лица, и глаза его вновь стали темнее. Непонятно, что это значит? Почему время от времени это происходит? Она не понимала и не могла понять. Мужчины никогда не смотрели на нее так, не находились столь близко. Ей казалось, он смотрит на нее, как на знатную добычу после долгой охоты. Крессида молчала и смотрела прямо ему в глаза, пока не заметила, что взгляд потеплел и смягчился.

Чувствуя, что лицо горит все сильнее, она поспешила перевернуться на живот. Довольно долго ничего не происходило, она несмело повернула голову и увидела, что Элдрик просто стоит и смотрит на нее. Внезапно запястья пронзила боль. Он дернул ее за руку, другую, потянул и связал вместе.

– Переворачивайся на спину, – рявкнул он.

Теперь она могла свободно двигаться, но свободная рубашка стала помехой, она путалась в ней.

– Не могу, мне неудобно.

– Ничего, потерпишь.

Тон не предполагал возражений. Злить Элдрика не хотелось, кроме того, ей действительно было нужно в уборную.

– Рубашка мешает. Мне надо сесть, потом я лягу.

– Даже не вздумай.

Он ловко поднял ее ногу, поправил ткань, и проделал то же самое с другой ногой. Теперь ей мешала лишь реакция собственного тела на его прикосновения.

– Не вздумай нападать, – предупредил он.

Сейчас ей хотелось совсем другого. Чтобы он не отпускал ее, чтобы пальцы прикоснулись вновь к ее телу, и не только к ногам.

Элдрик подцепил край рубашки и потянул вниз. Мягкая ткань приятно ласкала тело, хотя ей было бы приятнее, если бы это была рука Элдрика.

– Не вздумай пытаться напасть, – повторил он.

– Отпусти меня!

Он и не думал ее слушать. Крессида резко перевернулась на спину и бросила на Элдрика яростный взгляд. Она не должна все это терпеть, должна бороться, как учил отец, бежать из плена и получить свободу.

Элдрик схватил ее за лодыжку и прижал к кровати. Он был выше, из такого положения она ничего не сможет сделать. В комнате горели всего несколько свечей, но даже в полумраке она видела, что непокорность пленницы его удивила. Он издал странный звук, глухой, тяжелый, не свойственный человеку, который любит петь и смеяться. Казалось, он, а не она чувствует себя беспомощным и слабым. Он не сводил с нее глаз. Крессида старалась не шевелиться и молчать, не представляя, как он поступит в этом случае.