Прекрасная попрошайка
Шрифт:
Никто из четверки не сказал ни слова. Столь серьезный настрой заставил плененного предпринимателя открыть рот:
– Его зовут Леонид Константинович Бабушкин.
– А с этого оленя тоже хотели делать копию?
– Да, я просил Леню дать мне его на время, для того чтобы мастер смог сделать копию и с этой работы.
– Но я не смог, я вам отказал, – воскликнул Колпаков. – И вы пошли к моему учителю и убили его!
Аркадий Иванович вытаращил глаза и закачал головой.
– Я не понимаю, о чем вы говорите. Я никого не убивал. Если старик умер, мне очень жаль, но я даже не давил на него. В конце концов, мне
– И приятель твой любит, – оскалился Синицын. – Два любителя, вашу мать!
Лиров был краток:
– Поехали к тому, у кого ты берешь все эти хреновины.
Дарья защебетала:
– Нет, нет, нет, нет, подождите, а если он упрется и будет все отрицать? Мы не сможем в этом случае доказать то, что это он украл настоящую работу.
– Дарья, помолчи, – резко попросил Лиров. – Мне эта избушка уже осточертела, и у меня нет никакого желания оставаться здесь. Ты, мебельщик, поедешь с нами. Будем разговаривать у меня дома. Как тебя зовут-то?
– Аркадий Иванович.
– Я смотрю, ты нормальный мужик, Аркаша. Извини, что такая херня приключилась. Сейчас мы развяжем твоего телохранителя, и пускай он садится в твою тачку и отгонит ее куда-нибудь без всякой борзоты.
Данилова почувствовала ущемление собственных прав и потребовала, чтобы она непременно присутствовала при разговоре с Аркадием Ивановичем.
А вот Валера на участии в беседе не настаивал. Ему хватило того, что чуть человека не прибил. Поэтому и предпочел отмолчаться. Затем он потихоньку свалил, направившись скорее всего к себе домой, что, впрочем, Дарью сейчас не очень интересовало.
Первым делом они облобызались с Катериной, а мужики пошли на кухню. Лиров предложил выпить своему невольному гостю. Тот не отказался.
Данилова влетела на кухню в тот момент, когда рюмки уже были полны. Не говоря ни слова, она выплеснула все в раковину и с утроенной наглостью сообщила, что никакой выпивки не будет до того момента, пока они не разберутся в ситуации.
Подозревать задержанного в том, что он врет, не имело смысла. Если бы он сам был на аукционе, то цена могла бы дойти не до двенадцати с половиной тысяч, а тысяч до пятидесяти. Эти двое, Константин и Аркадий, бодались бы друг с другом до последнего рубля, который у них был в наличии, а пятьдесят штук для этих толстосумов – нормальные деньги, которые вполне можно было перевозить в небольшом кошелечке, напоминающем чемодан.
Аркадию честно и откровенно рассказали о сложившейся ситуации. Он послушно пил чай и при каждом удобном случае выражал свое недоумение и полную солидарность с действиями Лирова, говоря о том, что он поступил бы на его месте точно так же, с той лишь разницей, что привел бы с собой побольше хлопцев, которые только и умели, что головы разбивать.
Во всей этой истории была одна серьезная неопределенность. Дело в том, что по стечению обстоятельств Аркадий Иванович заказал копию с янычара за неделю до аукциона, в то же время Виктор Борисович Загороднев не опроверг тот факт, что его пешка отсутствовала почти неделю в его квартире.
Отсюда напрашивался вывод, что таких пешек в Саратове две.
Попивая чаек, Аркадий Иванович припомнил, что как раз перед тем, как должен был состояться аукцион, к нему приезжал Леня и просил продать ему копию этого солдатика. В тот день у Аркадия Ивановича было неплохое настроение, и он не стал жадничать и отдал вещицу, наварив при этом триста процентов по сравнению с тем гонораром, который выплатил мастеру. Кроме того, он взял с него слово, что Бабушкин снова даст ему оригинал, чтобы он смог наконец заказать себе янычара.
– Я не большой фанатик, – продолжил Аркадий Иванович, – и могу позволить себе заработать. Люблю в доме красивые безделушки, но не до потери сознания. Иногда можно довольствоваться копией или репродукцией, если речь идет о картине. Обходится дешевле.
Во время разговора Лиров несколько раз вскакивал со своего места и хотел было уже идти бить морду Леониду Константиновичу, но Дарья вставала вслед за ним и прикладывала все свои усилия для того, чтобы успокоить хозяина квартиры.
– Вы поймите, – объясняла им она, – что мы можем наткнуться на человека, который будет отрицать свою вину. К тому же у него дома можем ничего и не найти. Это в том случае, если он позволит нам переступить через порог.
– Позволит, – прогудел Лиров. – А если он все будет отрицать, то в этом случае виноватым будет, уж извини, – он посмотрел на сидящего перед ним мебельщика, – Аркадий Иванович.
– Ну, это не пойдет, давайте уж доведем дело до конца, – согласился с Дарьей предприниматель. – Я уже сегодня и так пострадал, по голове получил. Теперь мне не хочется, чтобы это было зря.
– И мне не хочется, – согласилась Данилова, – поскольку я в этом дерьме уже давно вожусь. Так что давайте пока оставим тактику штурма. К тому же, если даже Бабушкин признается в том, что это сделал он, мы можем никогда не узнать, каким образом он получает информацию о том, что выставляется на торги. И, кроме того, велика вероятность, что он своими руками никакой подмены не устраивал, а попросил об этом кого-то. Надо же выводить всех на чистую воду.
С этим нельзя было не согласиться. Мужики лупали глазами: не каждый день встречается такая не просто красивая, но и, что самое интересное, умная женщина.
– Позвольте мне поразмышлять над этой проблемой, – продолжила Данилова. – Теперь, после того как разговор окончен, я пойду пообщаюсь с Катериной, а вы, в принципе, можете напиваться. Только прошу вас, не слишком усердствуйте. Поверьте мне, это не самое приятное в жизни. Думайте, пожалуйста, о женщинах.
Данилова полночи просидела в Интернете и наутро встала с воспаленными глазами. Собранный материал дался ей нелегко, но все же она была довольна своими изысканиями.
Во-первых, она посмотрела каталог некоего венского музея и обнаружила в нем подробное описание одной из фигурок тех самых иранских шахмат восемнадцатого века. Это был конь, а на нем сидел всадник. Сделана работа была в том же стиле, что и пешки, из слоновой кости, даже на фотографии было видно, насколько изысканным и тонким является это изделие. Может быть, всадник на лошади немного и уступал в качестве оленю, за которого даже и не взялся Колпаков, но все же вещь была выполнена на высоком уровне.