Прекрасная посланница
Шрифт:
Опасения Циммерманов теперь были понятны агенту. Эта девица кого хочешь заговорит. Но Петров не затыкал чистый поток, вдруг среди словесных струй мелькнет золотая рыбка. Пока не мелькнула.
— Чей брат-то, — не выдержал Петров, — хозяйки или хозяина?
— Хозяина, тоже немец и фамилия Циммерман. Он отдельно живет на острове. Такой насмешник. Он и сказал мне, чтоб я прикусила язычок и не болтала ничего про Шамбера.
— А где сейчас этот брат, ну, моряк?
— Уплыл, я думаю.
— Уплыл и дом продал?
— Зачем — продал? Летом он всегда в плавании, а
— А вы в той мызе на острове были?
Служанка независимо повела плечами:
— Один раз была. Хозяева вот так же в отлучке были. Поехали, говорит, кататься. Я это катание на всю жизнь запомню. Долго плыли. Малая Нева это ведь только название, что малая, а волна там очень даже приличная бывает. Неприглядное место. Рядом деревня рыбачья, и та веселее. А у капитана моего вокруг одни камни. Хорошо, хоть сосна на берегу выросла, было за что лодку привязать. Правда, он потом причал построил.
— А как название острова?
— Точно не знаю, но, кажется, Петровским прозвали. Длинный такой…
Вот и весь улов. Агент для очистки совести еще наведался в пару домов. Ответ был один. О Шамбере никто ничего не знал.
«Может, хватит мне искать вчерашний день?» — думал маленький сыщик. Но природная добросовестность заставила его проверить все квартиры. Так дошла очередь до Сидорова.
3
Помнит ли читатель унтер-офицера Сидорова? Да, да, того самого, кто устроил нападение на князя Козловского у театра полтора года назад? Это он назвался «Доброжелателем» и оценил свою откровенность в пятьдесят рублей, а потом под нажимом Родиона разоткровенничался сверх меры и заработал еще два рубля.
Все эти подробности Петрову не были известны, он знал унтер-офицера совсем с другой стороны. Ранее агент проследил, как Шамбер наведывался в скромное жилище Сидорова. Теперь Петрову предстояло самому завести с ним знакомство. Время для посещения он выбрал вечернее. Дом бакалейщика Фанфаронова нашел без труда. Бакалейщик встретил щуплого незнакомца неприветливо.
— А зачем тебе нужен унтер-офицер?
— По делам службы.
— Так и ищи его по службе во дворце. Нет его дома.
— Позволите обождать?
— Не позволю. Откуда я знаю, кто ты таков? Обчистишь дом, а потом тебя ищи-свищи.
— Я могу документы показать.
До документов дело не дошло. Вид Петрова, может быть, и не внушал доверия, но и опасения не вызывал. Хозяин смилостивился, пустил гостя в комнату, но на всякий случай запер не только входную дверь, но и ставни.
— Только свечу не зажигай. Далеко ли до пожара.
Время
— Кто таков?
— Представитель закона, — строго ответил Петров. — Зажгите свечу и посмотрите документ.
— А что от меня нужно представителю закона?
Сидоров был груб и не скрывал этого. Он честно служит, нареканий не имеет, и опасаться ему нечего. Ощупью нашел шандал, зажег свечу. Рожа мятая, усы обвисли, физиономия его, круглая, как блин, с носом пуговкой напоминала циферблат. Но все изменилось, когда Петров произнес имя «Шамбер». Тут унтер-офицер даже отрезвел слегка, приосанился и произнес поспешно, слишком поспешно:
— Не знаю я никакого Шамбера и знать не хочу.
— А зачем же он к тебе шлялся? Я понимаю, это давно было, вот ты и запамятовал. Я знаю, что ты с Шамбером дружбу водил.
— Ошибаетесь, — сухо сказал Сидоров, на всякий случай переходя на «вы». — Путаете меня с кем-то.
Далее Петров говорил по чистому наитию, ему запало в голову оброненное Фанфароновым слово «дворец», и агент за него уцепился.
— А еще нам известно, что ты у оного Шамбера состоял на службе и доносил ему…
— Да что я мог доносить-то? — перебил гостя Сидоров, в голосе его появились плаксивые ноты.
— А дворцовая жизнь всем интересна, тем более иностранным агентам. Иной за то, чтобы узнать, будет ли завтра царская охота или отменили ее, готов хорошие деньги заплатить. А деньги ведь тебе нужны, а?
Сидоров меж тем судорожно искал жбан с брагой. Ведь была же где-то под рукой! Там и осталось всего ничего, но горло смочить хватит. А когда горло смочишь, то и мозги прочистятся. На подоконнике нет, на столе тоже не видно.
— Че тебе надо-то?
Жбан сыскался за сундуком. Пьянящая влага забулькала в горле.
— Правду надо, — жестко сказал Петров. — Скажешь правду, и расстанемся. Врать начнешь, будешь давать показания в Тайной. Я из тебя всю душу вытрясу. Ты этим летом Шамбера видел?
— Ну?
Иной бы человек мог счесть такой ответ отрицательным, но агент Петров сразу все понял и взял быка за рога.
— Когда?
— Да не помню я! Может, две недели назад, может, три… Кажется…
Сидоров, сам того не ведая, использовал опыт старинного римского права. Свидетелю, даже если он видел происшедшее собственными глазами, не рекомендовалось настаивать на увиденном, а следовало прибавлять к рассказу обязательную формулу: «мне показалось», или «видимо, так…», или «я думаю, что…». Но Петрова не смущали эти тонкости. Он только ахнул внутренне и перевел дух. Это надо же — Шамбер в городе! Как правильно их сиятельство оценили обстановку. Большой ум, государственный, на три аршина в землю зрят.