Прекрасная саксонка

О'Делл Тара

Он дернул ее за косу. Эдиве пришлось повернуть голову и взглянуть на него. Он уставился на нее своими зелеными глазами. Она хотела было с вызовом что-то сказать ему, но передумала. Пожалуй, лучше будет изобразить покорность. А как только он утратит бдительность, тут-то она и воспользуется удобным случаем.

Заметив перемену в ее настроении, он усмехнулся и, отпустив ее косу, тихо пробормотал:

– Ага, вот так-то лучше.

Жестом отпустив мужчин, он уселся на скамейку и принялся стягивать сапоги.

Эдива

украдкой взглянула на то место, где за гобеленом был спрятан кинжал. Нет, еще не время. Пусть он заберется в лохань.

Она схватилась рукой за свою грязную тунику. Мысль о том, чтобы переодеться, приходила ей в голову. Но в комнате не было одежды, подходящей для того, что она задумала сделать. Глупо было бы портить тонкое белье или шелковое платье, совершая в них убийство.

Нет, не убийство. Справедливое возмездие. Его соплеменники убили ее брата, а сам он приказал повесить людей, которых она знала всю свою жизнь. Она все еще видит перед собой их искаженные страданием лица. Она заставит мерзкого норманна заплатить за его злодеяния.

– Подойди ближе, дорогуша. Намыль мне спину.

Он уже залез в лохань и сидел, повернувшись к ней лицом и слегка улыбаясь.

Эдива вспомнила, что решила притвориться покорной. Но ей хотелось сунуть его голову под воду, чтобы не видеть мерзкой ухмылки.

Заметив, что она не торопится выполнять приказание, он перестал улыбаться.

– Не испытывай моего терпения, саксонка! Бери мыло, или я рассержусь. – Он показал рукой на деревянную миску с мылом, стоявшую на столе, и властным жестом велел принести ее.

Она не двинулась с места, хотя понимала, что было бы разумнее подчиниться.

Он поднялся на ноги, вода струйками стекала с его красивого тела. Эдива невольно засмотрелась на норманна. Взгляд остановился на его мужском естестве. Волосы там были тоже рыжие. Она не могла отвести глаз от того, что увидела впервые в жизни.

Он вылез из лохани и, схватив за руку, подтащил к себе. Она попыталась вырваться, но он крепко держал ее.

– Слушай меня, гордячка! Я спас тебе жизнь. Где же твоя благодарность? Ты можешь хотя бы вымыть меня?

Эдива чуть не задохнулась от его запаха. От него пахло лошадьми, грязью и едким мужским потом.

Он оттолкнул ее и снова показал на миску с мылом, а потом залез в лохань и стал ждать.

Она нерешительно подошла к столу, взяла мыло и приблизилась к лохани.

Когда Эдива намыливала ему спину, руки у нее дрожали. Она подумала, что, если не унять дрожь, трудно будет нанести ему смертельный удар. Она вдруг осознала, что сейчас сложилась очень благоприятная ситуация. Ее враг перед ней – голый и без оружия. Все, что ей требуется сделать, это достать кинжал и вонзить его туда, куда нужно.

Она откинула в сторону пряди его длинных волос, чтобы

намылить плечи. Твердое, гладкое тело под ее пальцами напомнило ей о его силе и мужественности.

Она намылила его, стараясь не думать о том, что делает и что намеревается сделать. Страшно было представить, как его тело лежит холодное и бездыханное, залитое кровью...

– У тебя нежные руки, – сказал он вдруг, заставив ее вздрогнуть. – Не как у воительницы, а как у благородной дамы. Может быть, я кое в чем ошибался на твой счет. – Он схватил ее за руку. – Ты сейчас не такая уж злая, саксонка.

Она вырвалась из его рук и попятилась. Он задумчиво и чуть насмешливо взглянул на нее.

– Воды, – сказал норманн, показав на ведро с чистой водой. – Окати меня чистой водой.

Эдива растерялась. Как же достать кинжал, если он на нее все время смотрит?

Она взяла ведро и вылила воду ему на голову. Отплевываясь, он запустил руки в волосы.

– Ну и грязен же я. Вымой-ка мне волосы, дорогуша. – Он показал руками, что ей следует намылить ему волосы.

Она зачерпнула еще пригоршню мыла.

Волосы у него были густые, и, чтобы намылить их, потребовалось немало времени. Он откинулся на край лохани и закрыл глаза.

У Эдивы бешено заколотилось сердце. Сейчас! Сейчас, пока у него намылены волосы!

Она бросила взгляд на ведра с водой, стоявшие недалеко от тайника, где был спрятан кинжал. Он подумает, что она пошла за чистой водой, а она достанет оружие.

Сделав глубокий вдох, Эдива направилась в сторону гобелена. Подойдя к ведрам, она с тревогой оглянулась на норманна. Он сидел расслабившись, с закрытыми глазами.

Она отыскала кинжал и торопливо засунула его за пояс, которым была подвязана ее туника, потом схватила ведро и подошла к лохани.

Взглянув на широкие, мускулистые плечи норманна, на которых поблескивали водяные капли, она засомневалась: вонзить кинжал ему в горло или лучше в спину?

– Поторапливайся, дорогуша, – прервал ее мысли норманн. – Смой мыло чистой водой.

Эдива окатила водой его голову. Трясущимися руками она поставила ведро и потянулась за кинжалом.

– Еще – приказал, отфыркиваясь норманн. – Мне мыло попало в глаза!

«Нанеси удар, пока твой враг ослеплен!» – приказывал Эдиве разум, но тело отказалось подчиниться. Ей еще никогда не приходилось убивать человека. Она была в смятении.

Снова спрятав кинжал за пояс, она принесла и вылила на чужака еще одно ведро воды.

Норманн смахнул рукой воду с лица и откинулся на край лохани.

– Боже мой, как хорошо чувствовать себя чистым!

Эдива отступила на шаг. Она упустила свой шанс. Такого удобного случая убить врага ей может больше никогда не представиться. Ее переполняло презрение к себе.