Прекрасная Юнона

Лоуренс Стефани

Одного взгляда на съежившегося на земле Дэмиана хватило, чтобы подтвердить ее догадку.

– Не убивай его, – взмолилась она, пытаясь справиться со сбившимся дыханием.

Оставшись так внезапно одна у фонтана, она потратила не больше минуты, чтобы оправиться от изумления, а потом побежала вслед за Мартином. Но чтобы выбраться из лабиринта, ей понадобилось гораздо больше времени, чем ему. Без помощи Мартина она не могла перепрыгнуть через кусты в своем платье и не знала, как найти выход. В конце концов, разглядев сквозь сгущающиеся сумерки, что живая изгородь тянется до самого дома, Хелен

подняла юбки и полезла через кусты.

Теперь, увидев, что Мартин собирается вытрясти из брата душу, она думала лишь о том, чтобы остановить его.

К счастью, Мартин быстро отпрянул назад, повернулся и попытался разглядеть в темноте ее лицо. В глубине его серых глазах светилось недоумение.

– Я и не собирался, – тихо ответил он. – Но меня удивляет, что тебя это волнует… после всего, что случилось.

По-прежнему тяжело дыша, Хелен покачала головой. От графини она узнала обо всех художествах Дэмиана.

– Если бы все было так просто, я со спокойной совестью позволила тебе делать с ним все, что угодно. Но если ты его убьешь, тебя осудят за убийство. Что будет тогда с моей радугой?

– С чем? – Мартин сверкнул в темноте белозубой улыбкой.

Хелен почувствовала, как от смущения у нее вспыхнули щеки.

Продолжая улыбаться, Мартин потрепал ее по руке:

– Ладно. Потом объяснишь. – Он обхватил Хелен рукой за талию и прижал к себе. Потом взглянул на своего брата, все еще лежавшего у его ног, и покачал головой. – Вставай, черт возьми. Я не собираюсь тебя больше бить. Но бог свидетель, ты заслужил хорошего кнута.

Дэмиан приподнялся, но, услышав, что голос брата стал тверже, замер.

Мартин гневно смотрел на него сверху вниз:

– Благодари свою будущую невестку. Если бы не она, не сносить тебе головы. – Дэмиан продолжал молчать, и Мартин, презрительно фыркнув, отвернулся. – Иди к себе. Я поговорю с тобой завтра.

Он уже двинулся в сторону дома, увлекая за собой Хелен, но, подумав, решил сделать еще одно, последнее предупреждение. Обернувшись, он увидел, что Дэмиан поднялся.

– На случай, если ты вдруг решишь уехать, должен тебя предупредить, что я уже отдал распоряжение не выпускать тебя отсюда. Ты останешься здесь до завтра, а потом под конвоем отправишься в Плимут.

– В Плимут? – Дэмиан содрогнулся всем телом. – Я не поеду, – сказал он. Однако Хелен слышала, что его голос звучит неуверенно.

– А я думаю, поедешь. – Голос Мартина, напротив, звучал очень уверенно. – Мы с мамой решили, что пребывание в Америке может пойти тебе на пользу, как это случилось со мной. – Он помолчал, потом добавил уже более задумчиво: – Боюсь, что, если ты останешься в Лондоне, тебе придется туго, когда выяснится, что и я, и мама отказываемся содержать тебя.

Даже в густом вечернем сумраке Хелен заметила, как побледнел Дэмиан. Очевидно, угроза Мартина попала в цель. Мартин не стал дожидаться реакции брата. Он снова повернулся к Хелен и, предложив ей руку, направился к дому. Хелен послушно пошла рядом.

Надвигалась гроза. С запада наползали темно-серые тучи. Хелен взглянула на Мартина и увидела, что мрачное выражение исчезло с его лица, сменившись задумчивостью, вызвавшей у нее недоверие.

– Так на чем мы остановились? – произнес

он. – Что бы там ни было, думаю, нам лучше вернуться домой. Вечер прохладный, а ты не взяла шаль.

Хелен с удовольствием позволила ему отвести себя в дом. В холле Мартин взял со стола подсвечник и, освещая им путь, повел ее наверх. Когда они шли по длинной галерее, он показал ей портреты Уиллисденов, висевшие в простенках между высокими окнами, занавешенными бархатными гардинами.

Выбрав из семейных преданий самые скандальные истории, как наиболее соответствующие его цели, Мартин всю длинную дорогу до западного крыла непрерывно смешил Хелен. Беззастенчиво приукрашивая свои рассказы, он удостоверился в том, что совершенно очаровал ее еще задолго до того, как они подошли к двери в конце коридора.

И только тогда Хелен уловила, как блеснули смотревшие на нее завораживающие глаза Мартина, и поняла, что погибла. Стоявший рядом с ней хозяин дома выглядел в высшей степени неблагонадежно. И все же Хелен не чувствовала ни малейшего страха. Она с наслаждением ощутила, как в груди разливается сладкое томление. Взглянув на огромную блестящую дубовую дверь, она посмотрела на Мартина и вопросительно подняла брови.

Он лишь улыбнулся, лишив ее последней способности мыслить здраво, и, наклонившись вперед, широко распахнул дверь.

Чувствуя, что совершает нечто непоправимое, Хелен переступила порог. Комната была огромной. И под стать ей была огромная кровать, стоявшая у стены. Высокие окна, обрамлявшие ее с двух сторон, открывались на балкон, их тонкие кружевные занавески шевелил свежий ветерок. Хелен увидела, как Мартин закрыл ставни. Теперь комнату освещал только подсвечник, который он поставил на прикроватный столик. Весь свет сосредотачивался на кровати, привлекая к ней внимание Хелен. Тяжелое серо-голубое шелковое покрывало с набивным рисунком, в котором она узнала герб Уиллисденов, застилало ее целиком. Шелковые шнуры того же цвета поддерживали драпировки балдахина. Дубовое изголовье украшала сложная резьба, которая также включала в себя изображение фамильного герба, увитого листьями винограда.

Мартин подошел к Хелен и крепко обнял ее. Однако, прежде чем он успел ее поцеловать и она совсем потеряла голову, Хелен положила ему руки на плечи и улыбнулась, глядя в его неистовые серые глаза.

– Так, значит, здесь я должна сказать «да»? – спросила она, удивившись хриплому звуку своего голоса.

Мартин улыбнулся, и Хелен почувствовала, как затрепетало в груди сердце.

– На самом деле, – сказал он, – учитывая, какие трудности ты испытываешь с этим словом, я решил, что немного практики пойдет тебе на пользу.

Звук его голоса, проникая сквозь путаницу мыслей, дразнил и завораживал ее. Хелен широко открыла глаза.

– Практики? – спросила она самым невинным голосом, на который была способна.

– М-м-м, – промычал Мартин, наклоняя голову, чтобы прикоснуться к ее губам. – Мне хочется заставить тебя повторить его… много… раз. – Его последние слова прерывались краткими поцелуями, достаточно крепкими, чтобы разжечь в ней любовный голод, но не настолько, чтобы утолить его.

Хелен почувствовала, как ее воля медленно утекает, но у нее хватило сил, чтобы спросить: