Прекрасней всех на свете
Шрифт:
– Говорят, после третей волны, таких как этот уже не останется – услышал я чей-то приглушенный мужской голос, откуда-то из салона везущей нас машины. Говорил явно какой-то старик, сидевший со стороны водителя. Его низкий голос не был бодрым, скорее уставшим и сиплым, как будто давно прокуренным.
– Надеюсь это правда Джереми, надеюсь ты прав. Дала
– Хах, это куда же? – сипло спросил первый.
– Да хотя бы в башню святой Шарлотты, говорят там сейчас набирают персонал – воодушевленно замечал старик.
– Да забудь ты об этом. При нашей жизни это светлое царство никогда не наступит. Может быть, нашим детям и внукам повезет больше.
– Ох Джереми, ты прав. Храм великой Богини не построят за наш век. Как кстати Долорес? Помню ее такой милой и маленькой девочкой, с темными глазками и вечно испачканными ручонками.
– Уже заканчивает школу. Ужасно важная стала, все знает. Все на свете, про что ни спросишь. Правда, лицо покосилось недавно, после очередной болезни, то ли бабкины гены всплывать начали. Твой то как? – охриплым голосом поинтересовался старик.
– Да говорить нечего, слава Богине. Уже четвертого с женой ждет. Только и успеваю им формуляры оформлять через своих знакомых в департаменте. Чтобы имена дали поприличнее – задумчиво отвечал другой.
– Да уж…дети, а что делать, ведь мы работаем, а они…, вон как этот сын чтеца, даже не задумываются, как нам порой тяжело – я услышал откровенную неприязнь ко мне в его голосе, словно к отбросу.
– Мне иногда кажется Джереми, что они совершенно ничего не смыслят в том, что происходит вокруг! Из-за своей глупости явно хотят окунуть нас в прошлое, где царствовали страхи и гнет Создателя. Где этот негодяй внушал всем любовь, питался ею, а потом нас же и истреблял. Безумцы,
– Каким же дураком надо быть, чтобы верить тому, кто говорит «Любите меня, любите меня, а я вас буду истреблять целыми пачками и издеваться до кучи»? – надрывисто, по театральному выжимал из себя старик.
– Скажу тебе больше, Джереми…, враги они нам, не иначе!
– Знаешь Дойл, я все таки надеюсь, что мы застанем время когда закончатся все эти разногласия. Люди примут биоколлективизм в своей природе и окончательно перестанут ей сопротивляться. Очень надеюсь, устал я уже. Мятежи и прочие вещи, мешающие нам построить храм великой Богини, сидят уже в кишках. Вот почему она просто не может взять и вправить им мозги, через Омегу или еще как-нибудь?
– Все не так просто, все не так просто. Я бы и сам хотел разбить голову этого паренька о камень прямо здесь и сейчас, выбросить его на обочину, но так ничего не добиться. Постепенно, с поколениями, она исправляет то, что сотворил с ней Изверг. Очистит наш род, соединит общий разум, не сомневайся. И мы должны ей помогать, каждый по силам. Вот сейчас, например, везем этого недоноска на переработку. Пусть хоть чем-то послужит. Наступит расцвет нашего царства, не сомневайся. Кто знает, может и мы доживем до него…
Я еще какое-то время прислушивался к этим двум, усердным слугам церкви. От них, кроме пустых слов, периодически доносились побрянцивания церемониального золота, закрепленного на одеждах. Как раз в те самые моменты, когда мы проезжали по кочкам и мое сломанное ребро впивалось в легкое, не давая возможность вдохнуть без жуткой боли в боку. Они еще несколько раз говорили обо мне, убежденно считая меня мятежником, недостойным занимать место в городе, да и вообще дышать в этом почти идеальном, по их мнению, мире. Если бы они сейчас знали, как тяжело мне дается каждый драгоценный вздох, то непременно бы упомянули справедливость Владычицы и ее мудрую волю по отношению ко мне.
Конец ознакомительного фрагмента.