Прекрасные господа из Буа-Доре

Санд Жорж

— Ты умеешь воровать кур? Что ж, это дар природы, которым можно воспользоваться. Но скажи мне, закончил ли околевать испанец.

— Господин д'Альвимар? — спросил Марио, который начинал понимать рассказ Пилар и уже не смотрел на него, как на сновидение.

— Да, да, — сказал Макабр, — этот папистский пес, который мне всю душу вывернул своими молитвами!

— Он умер сегодня утром.

— Хорошо сделал, дурак! А Санчо? Этот получше: хоть и святоша, а понимает дело. Где он сейчас?

— Он скрывается.

— Почему он не пришел ко мне сюда?

—

Я сказал вам это: здесь опасно находиться вам, и он это знал.

— Какая опасность? Старый Пиньу предаст нас?

— Нет, бедняга совершенно ничего не знает; и что он мог бы предпринять против вас?

— Но кто угрожает нам?

— Сеньоры, которые сейчас ищут вас в Брильбо и которые с большой свитой проедут здесь, направляясь ночевать в Бриант.

— Ты их видел?

— Да.

— Сколько там человек?

— Может быть, две сотни всадников! — сказал Марио, надеясь испугать собеседника.

— Значит, заговор открыт? — сказал тот, слегка дрогнув.

— Похоже!

Капитан, казалось, размышлял, насколько это возможно было понять по его каменному, вернее, затвердевшему лицу, которое могло выражать умственное беспокойство.

Сердце Марио бешено колотилось. Одно мгновение он надеялся, что его хитрость удастся и что Макабр решится повернуть назад. Но капитан стал говорить по-немецки со своими страдиотами, которые тотчас вышли, и Макабр вновь принял свою изящную позу, одна нога на верхушке тагана, другая — на стуле, покинутом лейтенантом.

Марио осмелился спросить.

— Ну что, мой капитан, — сказал он. — Вы снова отправитесь в путь?…

— На Линьер? Да нет, по правде сказать, обезьянка моя! Мои лошади устали, мои люди тоже. А я так плохо спал в Брильбо прошлую ночь, что хочу здесь набраться сил. Горе тому, кто явится побеспокоить меня здесь!

Эти планы выспаться снова возродили надежду Марио. «Если эти люди очень устали, — подумал он, — будет минута, когда мы сможем ускользнуть».

Он не рассчитывал, как маркиз, на прибытие его друзей и слуг. Пилар, предупредив их о захвате заднего двора в Брианте, должна была послужить причиной того, что сейчас они все устремились туда, рассчитывая встретить маркиза в этом же направлении; поскольку маленькая бродяжка, обладавшая большим разумом, чем допускал ее возраст, не преминет сказать им, что Марио, со своей стороны, отправился предупредить отца.

Пока он раздумывал про себя, вернулся лейтенант Сакканс и обратился к Макабру, дремавшему у огня.

— Капитан, — сказал он тоном наполовину смиренным, наполовину вызывающим, — позвольте мне сказать вам, что благодаря вашей идее заставить нас передвигаться небольшими стайками мы теряем время: ваша жена и ее люди еще не приехали, и, если вы долго засидитесь за столом, как обычно, все может провалиться. Надо не пировать, а быстро поесть, поспать два часа и идти вперед, не дав времени прохожим нести впереди нас известие о нашем прибытии.

— Уничтожайте прохожих! — спокойно ответил Макабр. — Разве это не условлено? Вам не особенно придется

потрудиться, потому что мы ни одной кошки не встретили от самого Линьера, эти края пустынны. Но все это лишние слова. Я слышу голос моей Прозерпины. Она едет! Отправься к ней навстречу! — Говоря это, Макабр с усилием поднялся и спустился в кухню.

— Капитан стареет! — сказал по-итальянски Сакканс одному из кузнецов, оставшихся стоять перед дверью.

— Нет, — ответил рейтар. — Он женился, а это хуже! Тогда думают только о том, чтобы кутить, и не умеют действовать, когда понадобится.

Марио, учившийся итальянскому языку у Люсилио, более или менее понял эти слова и последовал за лейтенантом и двумя рейтарами в кухню.

Едва оказавшись там, не обращая внимания на прибывшее подкрепление, загородившее дверь, он проскользнул к Буа-Доре, который стряпал изо всех сил вместе с госпожой Пиньу, говоря себе, что, чем раньше враг сядет за стол, тем скорее представится какая-нибудь возможность побега.

— Вот и ты, дитя мое? — тихо сказал маркиз. — Они не обидели тебя?

— Нет, нет, — ответил Марио, — мы с капитаном в наилучших отношениях. Мы можем поговорить, пока они о нас не думают.

— Прекрасно, но не будем смотреть друг на друга; посмотри, как я делаю, когда говорю с хозяйкой.

— Мадам Пиньу, — крикнул он, — подайте мне масло!

И совсем тихонько прибавил:

— Кто это еще приблизился к двери, моя милая?

— Дама, она сходит с коня. Не оборачивайтесь, вдруг она случайно вас знает.

— Малыш, мускатный орех! — продолжал маркиз, хлопая Марио по плечу.

И сказал ему на ухо:

— И ты не оборачивайся.

— Мадам Пиньу, — прибавил он, склонившись к хозяйке, — постарайтесь увидеть ее лицо.

— Я не узнаю ее, — ответила госпожа Пиньу. — У нее столько волос и перьев… Здоровенная баба!

Глава пятьдесят четвертая [61]

61

Так в печатном издании: после главы 51 идет глава 54 ( прим. верстальщика).

Привели маркиза и Марио, который судорожно цеплялся за него.

Беллинда с первого взгляда узнала мальчика, и ее лицо, побледневшее от страха, залила краска неудержимой радости.

— Друзья мои, — воскликнула она, — мы поймали и вепря, и кабанчика, а теперь нам положен богатый выкуп, но только нам, слышите? С немцами делиться не будем (так она называла рейтаров капитана), с господином Саккансом и его итальянцами тоже! Мы, только мы получим Буа-Доре и мальчишку, и да здравствует Франция, черт возьми! Подать перо, бумагу, чернила, скорей! Пусть маркиз подпишет выкуп! Я знаю, чем он владеет, и, клянусь, он ничего не скроет! Каждому из этих молодцов по тысяче экю! Понял, маркиз? А мне то, что обещал…