Прекрасный каратель
Шрифт:
Если бы мне потребовалось все, что у меня осталось, чтобы избавить мир от этого паразита, я бы это сделал.
За мать, которую он убил. За братьев, которых я никогда не знал. За девушку, которую он бросил на смерть.
Его руки вцепились в мои руки, он брыкался, его глаза были выпучены, когда я продолжал душить.
Это существо украло у меня мою жизнь. И я собирался взять его в оплату.
Я зарычал с такой чистой и грубой яростью, что пронзила меня до костей. С приливом силы я схватил его за подбородок и сильно повернул. Раздавшийся щелчок
Джузеппе все еще был подо мной, и его смерть была словно бальзамом, успокаивающим мою больную душу.
Мой мир разлетелся на тысячи осколков, и я откинулась назад, когда меня поглотила боль от пулевого ранения.
Я отполз от его тела, подошел к краю моста и заглянул через низкую стену, окаймлявшую его, в мутную воду внизу.
Кровь продолжала пульсировать из моего живота, и я прижал к ней руку, глядя на реку, не переводя дыхания. От них по-прежнему не было никаких признаков.
Мое сердце забилось быстрее при мысли, что мы опоздали. И по мере того, как тянулись минуты, я начал терять надежду.
Мое сердце сжалось от мысли, что я подошел так близко и потерпел неудачу. Если Слоан умерла, то все было напрасно. И если Рокко умрет, он оставит меня прежде, чем у меня появится шанс сказать ему, кто я на самом деле. Кем он был для меня.
Боль пронзила мой желудок и сердце, когда я с тревогой посмотрел на воду, и моя надежда угасла вместе с моей энергией. Неужели мы все зашли так далеко только для того, чтобы умереть здесь?
Неужели это все, к чему мы в итоге пришли?
Мои легкие горели от вдоха , который я отказывался сделать. Мое тело пульсировало от жажды кислорода, ожидающего на поверхности. Но я не поплыву наверх ради этого. Я не покину этот замороженный гроб, если не возьму с собой Слоан и нашего ребенка.
Если судьба решила забрать ее у меня, то я не буду жить без нее. Мы покинем эту реку вместе или не покинем вовсе.
Под водой царила тьма, но по краям поля зрения мерцали точки света.
У меня было мало времени.
Я выдохнул воздух, который держал в себе, и пузыри потянулись от меня к поверхности.
Мое сердце колотилось, разрывалось, терялось.
Я не буду жить без тебя, белла. Смерть была бы более сладким проклятием.
Мои движения теряли энергию, мои конечности становились бесконечно тяжелыми.
Но я не сдамся, пока мое тело не подведет меня.
Я снова дернулся вперед, и мои пальцы внезапно коснулись руки.
Мое сердце подпрыгнуло, забившись сильнее, мои глаза напряглись, чтобы разглядеть что-нибудь во мраке, и вдруг я увидел ее.
Ее глаза были закрыты, голова покачивалась в течении, пока она плыла, отягощенная веревкой, привязанной к камню.
Меня
Мои мускулы вспыхнули с отчаянной силой, пока я рвал веревку, наконец не выдернув ее из огромного камня.
Позже я схватил ее поперёк груди, и поплыл к поверхности, которая сияла светом луны бесконечно высоко над нами.
Мое зрение еще больше потускнело, мое тело замедлилось, несмотря на то, что мне нужно было ускориться. Но я не сдамся. Я не подведу ее сейчас. Не тогда, когда она нуждается во мне больше всего. Когда они нуждаются во мне больше всего.
Моя голова, наконец, вышла на поверхность, и я с отчаянием глотнул воздух, подняв ее голову над водой.
Она неподвижно лежала у меня на руках, ее голова откинулась на мое плечо, и с ее губ не слетело ни звука.
— Нет! — Взревел я. Не в отрицании, а в отказе. Она не покинет меня. Она не сможет. Я не позволю. Я требовал ее себе и отказывался отдать.
Я поплыл к скалистому берегу, вытащил ее из реки и хлопнул рукой по ее спине, пытаясь вытолкнуть воду из ее легких. Немного воды вышло, но она не кашляла, совсем мне не помогала.
Боль наполнила мое тело, и я перевернул ее и начал делать массаж сердца.
Мои губы встретились в самом холодном поцелуе, который мы когда-либо делили, когда я набирал воздух в ее легкие.
Ничего.
Ни капли реакции.
Но я не сдавался.
Я продолжал давить на ее грудь, вдыхая в неё воздух снова и снова, несмотря на то, что она все еще не двигалась.
— Слоан, — выдохнул я. — Не оставляй меня. Не так, детка. Не так.
Я продолжал. Я умру, прежде чем остановлюсь. Но по мере того, как шли минуты и горе разбивало мою душу на миллион неузнаваемых кусочков, я начал терять надежду.
Это не работало.
Она оставила меня здесь одного.
И не было ничего ни в этом мире, ни в следующем, что могло бы исправить эту ошибку.
Весь мир был болью.
Агония была настолько сильной, что больше ничего не было. Я умирала. Я знала это. Ничто не могло причинить такой боли, если это не закончится смертью.
Я хотела драться, но во мне ничего не было. Мои конечности были лишены сил, и я тонула в бескрайнем море тьмы.
Я подумала о Рокко и о страсти, с которой он любил меня. О Ройсе и о том, как он пытался мне помочь. Потом о маме и ее нежной улыбке, ее теплых объятиях и музыкальном смехе.
— Слоан! Ты потеряла сознание! — Кто-то тряс меня, и я застонала, приходя в себя. — Ты должна тужиться, белла! Ты должна тужиться , ты почти у цели, ребенок почти здесь!
Свет был слишком ярким, и боль снова захлестнула меня волной.
— Я не могу, — простонала я, и Рокко схватил меня за руку.