Прекрасный жасмин и Неукротимый ветер
Шрифт:
– Престань вертеться, а то я выколю тебе глаз! – воскликнула грубым голосом Ритика.
Как только она сжала ножницы и отрезала волосы, Мирэя дотянулась до пышной ветки и резко направила ее в лицо недруга. Девушка хлестнула по Ритике и пыталась засорить ей глаза. Той пришлось отступить, пока, пользуясь случаем, Мирэя вырвалась и побежала. Отрезанная прядь упала на землю, ее подняла щурившаяся от соринок Ритика и подала подошедшей Анише. Старшая проводила взором бегущую Мирэю и вновь посмеялась. Девушка забежала
– Отпустите меня! Выпустите меня немедленно!
Но никто не послушал. Стражник вернул ее в зал и закрыл дверь, оставаясь за ней. Мужчинам было нельзя находиться в гареме. Пока продолжалась борьба и бег, Чуи взяла щетку и почистила ковер. Это увидела Аниша и, встав над ней, заявила:
– Ты что ее служительница? Хочешь быть рабыней белокожих?..
– Нет, Аниша джи, – вымолвила с опущенной головой взволнованная юная.
– Тогда положи щетку и отойди, время трапезы, – добавила Аниша, видя, что уже чисто.
Мирэя же забежала в купальню, как заполошная, и спряталась за сооружением, в котором уборная. Она не подошла на завтрак, для нее хотела взять Эмма, однако Аниша запретила.
– Не пришла, значит пусть остается без еды, она здесь не принцесса, чтобы ей подносили, – сказала суровая Аниша.
Эмма удивлялась, откуда, казалось бы, в приятной на первый взгляд женщине столько злобы и самомнения, она ведь тоже здесь далеко не принцесса… Скорее в ней почему-то играла ревность… зависть еще можно объяснить, а вот к кому ревность?..
Мирэя сидя у стены проплакала половину дня и никуда не выходила. Сердце рвалось из груди, хотелось бежать сломя голову. Вот только бежать некуда… лишь в лес к хищникам…
Из зала вдруг раздались крики и ругань. Ритика своим грубым голосом возникала на Чуи и других, кому было жаль Мирэю. Слово за слово, одна девушка выдала, что Ритика вообще неинтересна радже, ее сюда взяли из жалости, ведь ее дом сгорел, Ритика в свою очередь заявляла, что раджа любил, как она растирает ему тело, она нужнее правителю всех остальных девочек на раз или два, пока не наскучат…
– Посмотри на себя… ты не привлекательная… – выдала та же смелая девушка по имени Джая, с кем общалась Чуи.
– А ты уже потрепанная и потасканная, посмотри под свою юбку! – грубила в ответ хамоватая Ритика, будто сестра Пола.
За нее вступилась та, с кем она общалась. Женщина лет двадцати трех поддержала грубостью:
– Увидишь под своей юбкой ободранное место, точно крона дерева после урагана…
Ритика закатилась в смехе. Джае стало обидно.
– Будешь возникать, я и тебе что-нибудь отрежу ножницами! – пригрозила
– Лошадь… иго-го фыррр, – передразнила отчаянная Джая.
– А ты попугай, у тебя такой же клюв, – выдала Ритика.
У Джаи нос был небольшой, но напоминал клювик птицы, хотя ее это совершенно не портило. Чуи забилась в углу за своим открытым сундуком и боялась исхода ссоры. Досталось и ей… Ритика увидела, как та прячется, и сказанула на весь зал:
– Ну а ты… сиротка при живом отце… ты уже в своем юном возрасте неинтересна радже, ибо он не пользуется уже использованным, тем более после какого-то престарелого мужичка!
Намек был на то, что Чуи совращал ее отец. Поняв речь на местном языке, Мирэя пришла в ужас. После такого она встала и храбро вышла в зал.
– О… белоручка явилась, точно нежданная слоновья куча посреди дворца… – сразу сказала ей Ритика и захохотала со своей подружкой.
– Про кучу было остроумнее, нежели выпускать из своего поганого, точно протухшее яйцо, рта слова о Чуи! – смело ответила Мирэя на их языке, подняв в важности и бесстрашии голову.
Право, Ритика опешила и замолчала, смех сошел. Ее задели слова сравнения с яйцом и еще больше поразило знание языка.
– Своей рабыне ведь больше ничего не велела сделать Аниша джи, так что иди отдыхай, – добавила ей с отправкой подальше Мирэя.
Чуи выглянула из-за сундука и улыбнулась. Подруга Ритики позвала ее выйти в сад и остыть. Обе пошли, Ритика бросила злой взгляд на Мирэю. К ней подошла познакомиться Джая, последовала Чуи. Обе похвалили новоприбывшую за смелость и поинтересовались, откуда чужеземка знает язык. Мирэя не стала долго объяснять и лишь сказала, что в ее доме жила индианка и учила ее.
Чуть позже девушка вспомнила, что Аниша позволяла ходить по дворцу, а значит выйти все-таки можно… Она сделала спокойный вид и вновь направилась по коридору до стражников. Они перегородили ей дорогу, Мирэя сообщила слова Аниши, мужчины ответили, что в курсе, однако именно ей Аниша джи запретила куда-либо выходить.
– Вот дрянь! – выругалась на португальском Мирэя.
Пришлось вернуться.
На срезанной пряди завистливая Аниша не остановилась. Позже она пришла с помощницами, у одной была палка.
– За провинности и плохое поведение у нас принято наказывать, – сказала женщина. – Ты провинилась и к тому же оскорбила других наложниц раджи, чего делать нельзя, поэтому нам придется тебя наказать…
Анише уже донесли о знании белокожей их языка, поэтому она перестала общаться на английском. Старшая велела ей лечь и выставить ступни, по которым собиралась нанести удары палкой. Вновь начался переполох, Мирэя в протест кинула к ногам Аниши стеклянную лампу, которая разбилась. Старшая даже отскочила, совершенно не ожидая подобного поступка.