Прекрасный зверь

Олтедж Нева

Я смотрю на экран, размышляя, кому звонить — маме или папе. Папа, несомненно, выйдет из себя и начнет орать, требуя сказать, где нахожусь. Я не смогу вымолвить ни слова, пока он не закончит. Мои двадцать секунд будут потеряны. Значит, мама.

Мои пальцы дрожат, пока набираю цифры, и когда линия наконец соединяется, я чуть не срываюсь и не начинаю плакать. Я теряю драгоценные пять секунд, пытаясь взять себя в руки, прежде чем успеваю произнести хоть слово.

— Привет, мам.

— Вася? — доносится из трубки мамин надрывной голос. —

Боже мой! Где ты, малышка?! Мы тут с ума сходим…

— Я в порядке, мам. Слушай, я не могу долго говорить. Просто хотела, чтобы ты знала, что со мной все в порядке и что через пару недель я вернусь домой.

— Что? Скажи мне, где ты! Сейчас же!

— Я позвоню через несколько дней, хорошо? Люблю тебя.

Я едва успеваю договорить, как Гвидо выхватывает телефон у меня из рук и обрывает связь.

— Время вышло. Нельзя рисковать, чтобы они отследили звонок.

В его голосе сквозит самодовольство, как будто забрать у меня телефон — это самое приятное, что он сделал за последнее время. Я скриплю зубами от силы, с которой их сжимаю. Либо так, либо позволить слезам вырваться наружу.

Но я не позволю этому хмырю увидеть, как плачу.

Я резко разворачиваюсь и иду к стенному шкафу на противоположной стороне кухни, по пути прихватив стул у обеденного стола. Проклятая штука, видимо, из цельного дерева, потому что весит целую тонну. К тому времени как добираюсь до места назначения, мои руки болят от тяжести громоздкого предмета. Я ставлю стул рядом со шкафом, забираюсь на него, затем начинаю доставать с верхней полки стеклянную посуду и ставить ее на стол.

— Что ты делаешь? — спрашивает Гвидо за спиной.

Я не обращаю на него внимания, сосредоточившись исключительно на своей задаче реорганизации. Только так смогу отвлечься от беспокойства о семье.

Вслепую освобождаю шкафы от чашек и стаканов, которые бессистемно расставлены на одной полке, и от столовых приборов вперемешку с бокалами для коктейлей.

— Какой ужасный беспорядок, — бормочу, переходя к средней полке. Там даже есть подставки для тортов!

— Я спрашиваю, какого хрена ты делаешь? — недовольно восклицает Гвидо рядом со мной и захлопывает дверцу шкафа, едва не задев мои пальцы.

Не отрывая глаз от его руки, я делаю глубокий вдох и встречаюсь взглядом с этим придурком. Он смотрит на меня с едва сдерживаемым презрением и злобой.

— У тебя ко мне претензии, Гвидо?

— Еще бы их не было.

— И какие же? — говорю твердо, но на самом деле едва держу себя в руках. При нормальных обстоятельствах я без проблем могу противостоять мужчинам с переизбытком тестостерона и придурковатым характером, но эта поганая ситуация оказывается слишком тяжелой. — Насколько знаю, я здесь не по своей воле.

Ноздри Гвидо раздуваются. Он наклоняется ко мне, заглядывая в лицо.

— Если из-за тебя убьют моего брата, я прибью тебя на хрен.

Две предательские слезы скатываются по моим щекам. Бросив на него решительный взгляд, я заставляю себя улыбнуться.

—

Можешь попробовать.

Он стучит кулаком по шкафу и выбегает из кухни. Только после его ухода я опускаюсь на стол, сажусь между рядами стаканов и чашек и вытираю щеки.

Господи, во что я ввязалась?

И почему, черт возьми, мысль о том, что мой отец может убить Рафаэля, звучит не так заманчиво, как раньше?

Рафаэль

Великолепная.

Невозможно подобрать лучшего слова, чтобы описать женщину, сидящую со скрещенными ногами за моим столом и бормочущую про себя, пока ее пальцы летают по клавишам, устраняя беспорядок, который целенаправленно создала моя ИТ-команда. Митч уверял, чтобы разобраться с финансовой системой, понадобится несколько дней, учитывая, как тщательно они испортили программное обеспечение.

У нее же ушло пара вечеров и меньше десятка часов.

Сегодня вечером она работает над системой управления файлами, распутывая права доступа к подпапкам нашего хранилища данных. Судя по всему, это займет ее на неделю. Лучше бы парни Митча сделали свою работу как следует и хорошенько все зачистили, иначе полетят головы.

— Этот карандаш чем-то тебя обидел? — спрашиваю я, глядя на предмет, о котором идет речь.

Василиса откладывает карандаш, который грызла последний час, и бросает на меня недовольный взгляд.

— Нет. Он просто невольная жертва.

Глава 7

— Чего?

— Моего мыслительного процесса. Масштабы кластера, который я пытаюсь разрешить, колоссальны. Это расстраивает. Кто устанавливал тебе сетевое хранилище?

— Я понятия не имею, что такое сетевое хранилище и кто его установил. ИТ для меня как китайские иероглифы.

— Даже так? — Она недоуменно вскидывает брови. — Мужчина, который смело признается, что не обладает абсолютными знаниями по какому-то вопросу? Такое впервые.

— Я довольно простой человек, vespetta. Дай мне цель, и я достигну ее, жестоко уничтожив все препятствия на своем пути. Боюсь, мне не хватает тонкости для решения таких мозговых проблем. Но теперь в моем распоряжении ты и твой блестящий ум, чтобы справиться с этой задачей.

Василиса смотрит на меня широко распахнутыми глазами, слегка приоткрыв рот, и выглядит совершенно растерянной. Даже в тусклом свете вижу, как румянец проступает на ее щеках. Очевидно, мне нужно поработать над комплиментами.

— Эм… точно. — Она быстро отводит взгляд. — Сетевое хранилище — это устройство хранения данных. Оно должно автоматически создавать резервные копии дважды в день, но вместо этого файлы стираются.

— Митч — как раз тот человек, который может рассказать все, что тебе нужно знать об этом.

— Тогда я хотела бы поговорить с Митчем.

— Хорошо. — Я достаю телефон и протягиваю ей. — Держи.

Василиса вскидывает голову.

— Я не имела в виду звонить прямо сейчас. Господи! Уже почти полночь.