Прекрасный зверь
Шрифт:
— Почему ты так поступил?
— Потому что боялся, что ты умрешь с голоду, если останешься со мной.
— Я не знал, что все было так плохо.
— Это действительно так. Но мне удалось найти способ вытащить нас из той ситуации.
— Присягнув на верность албанскому клану. Ты сделал это ради меня.
Я ставлю бокал на стол и смотрю на пару скрещенных кинжалов со змеей, обвившейся вокруг лезвий, которые татуированы на внутренней стороне моего левого предплечья. Эта татуировка окружена другими изображениями, поэтому уже не так заметна, как раньше. Тем не менее
— Почему ты ее не удалил? — спрашивает Гвидо, глядя на клеймо албанской банды на моей руке.
— Это уже в прошлом, — отвечаю, внимательно рассматривая татуировки. — Я мог бы замаскировать ее, но мне не стыдно за то, что сделал, чтобы прокормить брата.
Я откидываюсь на спинку стула и смотрю на далекие рыбацкие лодки, разбросанные по морю.
— Я собираюсь позвонить Роману Петрову и сказать ему, что его дочь со мной.
— Что?! — Гвидо вскакивает с кресла. — Ты что, совсем спятил?
— Нет. Я отправляю Василису обратно в Штаты.
— Почему? Не пойми меня неправильно, я с самого начала был против этой твоей безумной идеи, но…
— Я её люблю, Гвидо.
— И ты отпускаешь её? Это безумие.
— Знаешь, когда я был ребёнком, мне нравилось играть за домом мамы, ловя бабочек. Вокруг роз всегда порхала бабочка-адмирал. Я пытался поймать её несколько дней, зациклившись на этой бедняжке, потому что хотел ее для себя. Я проводил часы рядом с колючим кустом, делая всё возможное, чтобы поймать это создание, но оно всегда ускользало. И вот однажды я наконец поймал её. Положил её в банку из-под мармелада и поставил рядом с кроватью.
— Решительный парень, даже тогда, — фыркает Гвидо.
— Она умерла на следующий день. Возможно, я слишком сильно сжал её, когда поймал, или она просто не могла жить в чёртовой банке. Когда пошёл искать другую, их там не оказалось. Я больше никогда не видел другого адмирала. — Я поднимаю голову к небу и закрываю глаза. — Василиса напоминает мне ту бабочку. Я не могу заставить её остаться со мной. Думал, что смогу, но это было бы неправильно. Завтра вечером она возвращается в Чикаго.
— Завтра?
— Поскольку Калоджеро планирует месть, я не могу подвергать её жизнь опасности. Однажды я чуть не убил её. Второго шанса не будет.
— О чём, чёрт возьми, ты говоришь?
— Ты веришь в судьбу, Гвидо?
— Судьбу? В то, что всё должно было случиться? — Он поднимает бровь. — Конечно, не верю. Это просто сказка для суеверных идиотов.
— Может быть. А может, и нет. Помнишь мою последнюю работу с албанцами?
— Как будто я могу забыть. Они сказали, что ты, скорее всего, не выживешь. Мясник, к которому тебя отвезли, едва успел тебя зашить. Надеюсь, тот ребёнок выжил, потому что ты чуть не погиб, изображая из себя героя.
— Она выжила. — Я киваю. — Сейчас она спит наверху в моей кровати.
Лицо моего брата бледнеет. Он садится в шезлонге и в шоке смотрит на меня.
— Этого… не может быть.
— Да. У судьбы странное чувство юмора.
— А Василиса знает?
— Нет.
— Ты должен ей сказать. Ты спас ей жизнь. Чуть не погиб из-за
— И ты хочешь, чтобы она была со мной из-за какого-то чувства долга?
— Какая разница? Ты любишь её. И хочешь, чтобы она была рядом с тобой.
— Я думал, тебе не нравится моя маленькая хакерша.
Гвидо отворачивается.
— Ты ведёшь себя не как обычно с тех пор, как она приехала… Заставляешь её носить твою одежду, нанимаешь персонал, оставляешь по всему дому эти чертовы любовные записки для неё…
— Это рисунки, — поправляю. — Не любовные записки.
— Да брось! Я не помню, чтобы ты держал в руках ручку за последние десять лет. А твоя ассистентка назначала «свидания» с твоими девушками ещё дольше.
Я улыбаюсь.
— Может, это всё-таки любовные записки?
— И ещё это! — Гвидо тычет на меня пальцем. — Эта дурацкая ухмылка. Ты ходишь с ней уже несколько недель. Наши люди в панике и думают, что происходит что-то ужасное.
— Почему?
— Потому что у тебя всего два выражения лица, Рафаэль — взволнованное и яростное. Ты никогда не улыбаешься.
— Люди меняются.
— Ага. — Гвидо вздыхает и смотрит вдаль. — Всегда были только ты и я против всего мира. Я злился на Василису, потому что боялся, что из-за неё ты можешь погибнуть. И до сих пор злюсь. Петров взбесится, если узнает, что ты держал его дочь в заложниках.
— Скорее всего. Уверен даже, что он пришлёт кого-то, чтобы расправиться со мной, как только узнает. Надеюсь, это будет не Белов.
— Да. Василиса никогда не простит тебе убийство её любимого дядюшки-психопата.
— Я в курсе.
— Не отпускай её, Рафаэль. Заставь ее остаться. Предложи ей что-то взамен.
— К сожалению, не всё в этом мире можно купить. — Я встаю и смотрю на брата. — Я отпускаю её, потому что она должна сделать свой собственный выбор. Возможно, она решит вернуться ко мне. А может, и нет. Но даже если не вернётся, она всегда будет моей и ничьей больше. Я позабочусь об этом.
Глава 17
Василиса
— Мне просто нравится, как он смягчает вкус лайма, — говорю я, слизывая соль с руки и отпивая текилы, а затем подношу дольку цитруса ко рту и посасываю. Отблеск чайной лампы в центре стола отражается в глазах Рафаэля, когда он смотрит на меня, и кажется, что его радужки светятся. Он делает небольшой глоток виски. Он все еще работает над своим первым бокалом, в то время как я уже выпила, по меньшей мере, четыре. Или, может, все пять?
Рафаэль сказал, что самолет в Чикаго вылетает через несколько часов, так что я не совсем понимаю, почему он так настаивал на том, чтобы мы пришли в этот клуб сегодня вечером. Но я не жалуюсь. Музыка потрясающая, а выпивка еще лучше. Я так нервничала весь день, размышляя о том, какие истории мы могли бы рассказать отцу о моем отсутствии. Текила помогла придумать варианты, которые раньше не приходили в голову, и это заставляет меня думать, что мы точно сможем это провернуть.