Прелесть, какая дурочка
Шрифт:
Зоя сияет, как медный самовар, что дымится сейчас на столе. Видно, ей не терпится что-то сказать, но сперва она ждет новостей от меня. Деликатничает.
«Зоенька у нас клад», - говорила мама. А папа поспешно добавлял: «И Лизонька тоже». Но я всегда понимала, что это «тоже», как пять с минусом и с натяжкой, по сравнению с пятеркой с плюсом, которые всегда зарабатывала Зоя.
С детства сестре хорошо давалась математика, но она выбрала совсем другой путь. Родители не думали, что невинное увлечение девушки хоровым кружком выльется в смысл жизни. Зоя поступила в консерваторию,
– Давай ты первая говори, - не выдерживаю я.
– Бог услышал наши молитвы!- заявляет она.
Опять двадцать пять! Не собирается же она мне проповедь читать?
Моя сестра всем хороша, но есть один недостаток- верующая. Из церкви не выпазит, то есть ходит каждое воскресенье и тащит с собой ребенка. А сейчас и того чаще ходить туда стала, Виталика, племянника моего, маме оставляет, и идет на спевки хора. Называет это подработкой. Она регент у них- главный по хору, значит. А какая же это подработка, если платят гроши? Мама оправдывает ее, конечно. Говорит, хорошо хоть по мужикам не бегает. А я вот думаю, не хорошо. Плохо даже. Год уже прошел с тех пор, как ее этот, не к ночи будет сказано кто, бросил. А для нее мужики, будто не существуют. Не нормально это, красивая она, молодая. Даже, наверное, красивее, чем я. Но на вскидку так не скажешь. Одевается блекленько, в свои любимые темные платья. Я называю их «обнять и плакать», а она говорит - это мой стиль. Красится редко, совсем немного, даже не видно разницы. Никаких штучек, которые нравятся мужчинам вроде яркого цвета волос, объемных губ, длиннющих ресниц, мини, декольте и яркого маникюра, не признает в принципе. Не дать, не взять - синий чулок. Только мама считает Зою образцом вкуса и намекает мне, что следует брать с нее пример. Но с мамой все понятно, она когда-то тоже модницей была, после второй мировой. И всех той меркой мерит.
– Ты о чем?- спрашиваю.
– Гена приходил.
– К Виталику?
– И к Виталику и ко мне! Он от женщины той ушел.
– Они поссорились?
– Поссорились полгода назад,- улыбается она.
– Ах, вот в чем дело! Действительно есть чему радоваться! Так ему и надо, кобелю. Квартиру он ей купил! Закономерно, что она его выгнала. Пусть теперь бомжует!
– Что ты такое говоришь, - расстроилась Зоя,- я сколько раз просила тебя, не говорить так о моем муже!
– Он тебе давно не муж.
– Я так не считаю.
Круто развернувшись, Зоя уходит в комнату.
Я хлебнула глоток остывшего чая, поковырялась вилкой в кусочке пирога, и, почувствовав себя сволочью, пошла за сестрой, мириться.
В комнате мама смотрит телевизор. Ее чай и пирог стоят на прикроватной тумбочке. Сестричка пристроилась в кресле с вязанием.
– Ты это, Зойка, прости…
– Забыли. Лиз! Хочешь возле камина погреться, или в кухню пойдем?
– В кухню.
Зоя моет посуду и рассказывает.
– В общем, он хорохорился, оказывается, полгода, стеснялся проситься назад, а теперь вот решился.
– И что ты
– Сказала, что все это время он оставался моим мужем.
– Вот ты блаженная!!!
– Спасибо за комплимент, но я его не заслуживаю.
– Это не комплимент. Я имею в виду, что ты сумасшедшая.
– Имей, сколько хочешь, в виду, но я его простила.
– Это, за какие такие заслуги?
– Потому что он у меня попросил прощения.
– Да. Все понятно.
Так ждала от сестры понимания сегодня, а она огорошила. Иногда, честное слово, я не понимаю, за что ее все умной считают.
– Лизонька, - продолжает Зоя,- все так удачно складывается. Ты выходишь замуж, и мама может спокойно вернуться домой. Она уже тебе не помешает. Ты же говорила, что будешь жить у Вити.
– Конечно, нет проблем, - рассеянно отвечаю я.
– Хочешь, разогрею твой пирог, он остыл уже?
– Спасибо Зоя, что-то мне достаточно.
– Ну, тогда я тебе с собой заверну. Тебе и Витеньке.
Зоя протягивает мне трубку. Вечно оставляю, где попало, и сейчас сестра взяла телефон на мойке, он завибрировал и чуть в воду не свалился. Вот ужас-то был бы! Как бы я это Вите объясняла? Ведь его подарок! На табло мигает «Любимый», значит, он звонит.
– Солнышко, ты где?- спрашивает.
– Ой, извини, я не предупредила,- пугаюсь я,- к маме и Зое заехала после работы.
– Ну, хорошо, а я уж волноваться стал. Ты на машине?
– Да.
– Прекрасно! Но все равно не задерживайся. Я скучаю.
– Сейчас еду.
Зоя машет руками, показывая на пирог.
– Зоя тебе привет передает и пирог.
– Ух, ты, здорово - пирог! Спасибо передай. И еще, раз ты рядом с тещей, скажи ей, что в воскресенье моя мама приглашает ее знакомиться. Я думал, мы к вам придем свататься, но мать плохо себя чувствует. Давно ее уговариваю, а она из дома не ногой. Так что будет у нас не совсем традиционно. Ты не против, Лизонька?
– Нет. Все хорошо. Я скажу маме.
– Пока. Целую и жду. Пирог не забудь.
– Я люблю тебя, Витенька.
– И я тебя, Лизонька.
В трубке короткие гудки. Вскакиваю и начинаю плясать по кухне танец джунглей.
– Что случилось-то?- удивляется Зоя.
Я подхватываю ее под руки, пытаясь изобразить тур вальса. Зоя хохочет. Из комнаты выползает мама, волоча за собой отекшую от долгого сидения ногу:
– Что за шум, девчонки, малого разбудите,- шипит она недовольно.
– У нас радость!
– кричу я,- даже не думая понизить голос.- К Зое муж возвращается. А я замуж выхожу!
– А новенького ничего нет?
– ворчит мама, заливая воду в опустевший электрический самовар.
Глава 7. Моя новая семья.
– Как думаешь, мне надеть платье или брюки?- волнуется мама.
Она уже раскрутила бигуди и накрасила губы.
– Да, одевай что хочешь, это же не ты замуж выходишь,- смеюсь я.
– Нельзя показываться перед сватами в неприличном виде.
– Если в неприличном, конечно, нельзя,- поддакиваю я, поглядывая на ее утягивающие шортики,- а если что-нибудь на белье наденешь, тогда будет можно.