Прелести

Школин Андрей

Вряд ли присутствующие занимались уборкой помещения. Скорее всего, все эти хаотичные движения были лишь прелюдией к дальнейшим событиям. Присутствующие расставили восемь столов посреди комнаты, по четыре друг напротив друга, и стали рассаживаться каждый за определённый столик. Влад разговаривал с собеседником и время от времени репликами координировал приготовления. Меня, как будто, вообще не было…

Когда пары расположились согласно задуманной комбинации, Мережко отпустил «неприметного», маякнул мне, мол: «Сиди и смотри», а сам поставил стул в проходе между столами спинкой вперёд и, сев, облокотился на эту самую спинку:

— Ну

что ж, граждане разведчики, сегодня мы проводим так называемый обряд посвящения нового бойца в ряды нашей шайки, — Влад улыбнулся, и следом заулыбались остальные присутствующие. — Бойца этого мы хорошо знаем, зовут его Роман, и он уже несколько месяцев доказывает своё право занять место в нашем коллективе. Встань, Рома, покажись.

Романом оказался молодой парень в очках. Он, продолжая улыбаться, и несколько смущаясь, приподнялся со своего места.

— Ритуал посвящения у нас не занимает много времени, — ведущий развёл руки в стороны и пропел стандартную мелодию, под которую в СССР обычно вручали почетные лакированные мясорубки отличившимся труженикам села. Затем хлопнул в ладоши и дал знак поаплодировать остальным. — А теперь, опустоши чашу нашего фирменного молока, которое до тебя попробовали все действующие бойцы, и будем считать, что официальная часть мероприятия успешно завершена. Алексей, заноси.

«Неприметный» вышел из помещения и через минуту вернулся с пиалой в руке. Что было в пиале, я не видел, видимо, и вправду «молоко».

— Роман, если считаешь, что в первый раз не стоит пить целиком, не пей, — Мережко взял из рук Алексея чашку и передал посвящаемому. — Можешь сделать пару глотков, и на сегодня хватит.

— Да нет, всё будет нормально, Владислав Генрихович, — пацан принял сосуд. — Я хорошо подготовился.

— Ну, смотри…

Честно говоря, у меня самого был такой сушняк, что я тоже с удовольствием выпил бы содержимое и этой чашки и любую другую жидкость тоже. Однако ни кофе, ни чем покрепче меня не угостили, оставалось смотреть, как утоляют жажду другие.

Роман медленно, глоток за глотком осушил пиалу до дна, поставил на стол перед собой и посмотрел на собравшихся.

— Молодец, — старший одобрительно улыбнулся и обратился уже ко всем. — Подключаемся.

Все восемь человек положили руки перед собой на поверхности столов и одновременно закрыли глаза. Мережко продолжал восседать на перевёрнутом стуле, время от времени поднимая веки и контролируя происходящее. Так прошло несколько минут. Как мне показалось, восьмёрка погрузилась в транс. Причём каждый входил в это состояние самостоятельно. Самым забавным наблюдением я посчитал то, как все «подключившиеся» по очереди вздрагивают. Словно один за другим видят страшный сон и пытаются пробуждением избавить себя от кошмаров. Влад тоже периодически вздрагивал, но не забывал открывать глаза и оглядываться. Даже на меня один раз посмотрел…

Минут через десять мне надоело сидеть без движения в полной тишине, и я начал хрустеть суставами пальцев, вытягивать ноги (особенно правую, колено которой «полетело» в легионе) и разминать плечи. И вдруг заметил, как Рома тяжело задышал, зашевелил туловищем и несколько раз запрокинул назад голову. Влад тоже увидел и положил ладонь сверху руки «бойца». Потом шёпотом поинтересовался:

— С тобой всё в порядке, Роман?

— Да, да, всё нормально, Владислав Генрихович, — очнувшись, успокоил его юноша. — Я помню.

По выражению лица Мережко я понял, что он ни хрена не понял, о

чём помнит «боец». Тем не менее, он убрал руку и подключение (это я так обозвал то, чем занимались участники «шайки») продолжилось.

Минут пять ничего интересного не происходило, и я вновь захотел потянуться. Осуществил задуманное и принялся разглядывать комнату, пока краем глаза не заметил какое-то движение. На этот раз Роман забрался на стул с ногами и, не открывая глаз, покачивался на корточках из стороны в сторону. Народ один за другим начал просыпаться. Владислав взял парня за запястье, но тот лишь качал головой и повторял:

— Ничего, ничего, я помню. Мне просто так удобнее.

— Может быть лучше присесть на стул? — Влад покрепче сжал запястье и посмотрел выразительно на очнувшегося «невзрачного» Алексея. — Роман, Роман, присядь.

Алексей со знанием дела встал из-за стола и, подойдя к шкафу, открыл ящик и извлёк пару флаконов и шприцы. Остальная компания принялась в мягкой форме успокаивать сидящего на корточках парня. Хотя, на мой взгляд, сидел он вполне ровно, никого не трогал. Не иначе, как сфинкс. Со стороны выглядело так, словно врачи в психушке убеждают больного, что ему лучше прилечь отдохнуть. А тот, само собой, начинает волноваться. И чем навязчивее его успокаивают, тем агрессивнее он становится. В конце концов, всё заканчивается смирительной рубашкой и зуботычинами от санитаров. Роман вот тоже, несмотря на убедительные доводы «врачей» о преимуществах задницы по отношению к ногам, никак не хотел присаживаться. Мало того, он видимо решил, что стол более устойчив, чем шаткий стул, и перебрался повыше.

— Спокойно, Роман, спокойно, — Мережко отпустил запястье и поднялся со своего места. — Это молоко так на тебя действует. Скоро всё закончится. Успокойся.

— Да нет, Владислав Генрихович, меня совсем не зацепило. Просто, здесь намного лучше.

— Если лучше, сиди там. Давай только тебе укол поставим, чтобы действие напитка нейтрализовать.

— Зачем, Владислав Генрихович, я нормально себя чувствую, — «пациент» отвечал вполне адекватно. — Меня не торкает молоко. Я посижу маленько и уйду.

— Куда ты уйдёшь? — Мережко старался не повышать голос. — Мы ещё не расходимся. Или тебе с нами не интересно?

— Интересно, только мне, вот, надо… — и Роман, резко подпрыгнув и сбив по дороге стул, на котором сидел раньше Владислав Генрихович, устремился к закрытому окну.

— Держать! — Мережко успел схватить «бойца» за свитер, но тот всё равно умудрился дотащить старшего почти до подоконника.

«Что тут началось! Не опишешь в словах. И откуда взялось столько силы в руках?!» Высоцкий, когда эти строки писал, видимо, представлял примерно такую же картину. Одни прижимали голову к полу, другие выкручивали руки, а «невзрачный» пытался всадить иглу в незащищённую часть тела разбушевавшегося «больного». Но финальным аккордом стал крик души Романа. Пронзительный и обречённый:

— Что же вы делаете, гады?! Вы же мне все крылья поломаете!..

Ни хрена себе не торкнуло!!!

Когда обмякшую и успокоившуюся после укола «птицу» усадили обратно за стол, Мережко бросил Алексею: «Закончите сами», — и увёл меня наверх.

— У вас тут кофе есть? — я опять приземлился на стул в кабинете Владислава Генриховича. — Или все пьют исключительно молочные продукты?

— Есть, — начальник дал указание черноволосой, и та осчастливила чашкой растворимой дряни. — Что, горло от увиденного пересохло?