Прелюдия беды. Мрак под солнцем. Четвертая и пятая книги
Шрифт:
А что. Почему бы нет. Даже рабы найдутся — за самоварами смотреть.
Если тут чехи будут рулить — будет полная ж… Откуда взялись только гады…
Дальше разговор пошел, конечно же, про ахча — деньги. Выясняли, кто и кому должен, говорили про какое-то «пайда предприятие» — доходное дело. Очевидно, уже успели тут развернуться и даже начать конфликтовать из-за денег.
Николай внимательно слушал и запоминал главное — имена.
Потом — они встали, расплатились за еду. Вышли на улицу, направились на восток — в сторону лагерей беженцев.
Место было совсем скверное. Они сошли с торговой улицы, где все было приведено в порядок в угоду покупателям и сразу же — грязь, вонь, хруст кирпича под ногами. Они шли проулком, ведущим на другую улицу — здесь жили только крысы, да те, кому очень не повезло в жизни…
Потом — чехи пропали. Не на повороте, не в темноте — Николай на мгновение отвлекся и они пропали. Прямо из-под носа.
Он продолжал идти, не ускоряя и не замедляя шаг. Глаза бегали по сторонам.
В последний момент — что-то почувствовал справа, рванул пистолет из-за пояса — но тут его по голове хватили камнем с другой стороны, да так крепко, что искры из глаз. Дело довершил профессиональный боксерский удар справа же, он полетел на землю, но пистолет не выронил. Нога в кроссовке наступила на его вооруженную руку, вырвала пистолет.
— Полици?
— Ха. Со руси шпион.
— Иза урс хьякха [102] .
Оглушенный, Николай не понял, почему его не режут. Потом — до него вдруг дошло, что один из чеченцев разговаривает по сотовому.
— Мегар дац! — сказал чеченец, поговорив по телефону — нельзя.
— Повезло тебе, русист. Живи…
Когда Николаю удалось подняться на ноги — чеченцы уже были далеко. Вместо того, чтобы преследовать их — он достал второй пистолет из скрытой кобуры на лодыжке и побежал в другую сторону. Туда, где была припаркована его машина.
102
Разговор на чеченском. Полицейский? Нет, это русский шпион. Зарежь его.
— Сотрясение мозга… — безапелляционно вынес приговор швед, который до того, как поступить в ООН в своей армии работал санитаром.
— Сильное?
— Не такое, какое требует госпитализации, но — никаких миссий, по меньшей мере, десять дней. Сейчас я дам вам аспирин, если почувствуете себя хуже, придется вызывать санитарный самолет.
— Господи… да эта жара убьет даже человека с целой башкой — сказал итальянец, который родился на севере Италии, на самой границе со Швейцарией и не переносил жару.
— Ну, голова в медицинском плане цела, в смысле трепанации черепа нет — швед не понял итальянской шутки.
— Спасибо и за это…
— Сэр!
В помещение, где осматривали едва добравшегося до базы в аэропорту Николая — вошел Гренвилл, заместитель командующего сектором.
— Так, мистер Магнуссон, вы закончили?
— Думаю,
Швед плохо выговаривал имена.
— Хорошо. Тогда оставьте нас.
Свободные от заданий служащие наблюдательной миссии вышли из прохладной комнаты, где Николаю оказывали первую помощь.
Гренвилл присел на стул, отодвинул бутылочку с антибиотиком и упаковку бинта. Положил на освободившееся место разграфленный лист анкеты и собственную ручку.
— Вы понимаете, что мы обязаны провести дознание?
«Вы» — значит, дело плохо.
— Понимаю, сэр. Но это всего лишь уличное ограбление.
Британец помолчал.
— У вас был пистолет?
— Да.
— И где он сейчас?
Николай вытащил из кармана пистолет, увесисто бухнул на стол. Он был не таким дураком — имел три одинаковых пистолета и одинаковыми номерами, перед тем как заехать на базу — превозмогая боль, свернул, где нужно, раскопал тайник и достал запасной пистолет. Во всех армиях мира утеря личного оружия — одно из наиболее серьезных прегрешений, скорее всего — именно этот способ могли бы использовать враги внутри компаунда, если бы захотели дискредитировать его. Как с этим обстоит в ООН — он не знал, но заранее заготовил два запасных пистолета и сейчас с наглой рожей предъявил англичанину один из них…
— То есть, вы не успели воспользоваться оружием?
— Нет, не успел.
— Как все произошло? Подробно.
Николай выдал заранее заготовленную байку. Зашел в Джамахирия-банк на улице, чтобы обналичить немного евро с карточки. Обналичил (досюда было правдой). Очевидно, за выходящими и банка людьми следили бандиты. Покушал — купил на улице лепешку с мясом и зеленью. Потом приспичило, решил облегчиться, отошел в развалины — и там получил по башке. Очнулся — уже без денег.
Англичанин поморщился. Только русские варвары способны гадить на улице — но туалетов общественных, что платных, что бесплатных, тут не было. Но и тут была разница между русским и англичанином — англичанин делал это вынужденно, а русскому на приличия было плевать.
— Чем вас ударили? — спросил Гренвил.
— Чем-то тяжелым. Камень, палка. Не кулак.
— Не кулак?
— Да, сэр, это точно. Я бы уловил разницу.
— Вас так часто били?
— В детстве занимался в спортивной школе — недовольно ответил Николай.
Англичанин сделал пометку в бумагах.
— Ударили один раз?
— Да, сэр.
— И кто это сделал — вы не видели?
— Нет, сэр.
— Кроме денег еще что-то пропало?
— Больше ничего, сэр.
— Кстати, а денег сколько пропало?
— Восемнадцать тысяч евро, сэр.
Англичанин вопросительно поднял брови, но русский сделал вид, что этого не заметил.
— А как насчет гематомы на подбородке? Я вижу ее своими собственными глазами. Вы уверены, что не дрались с кем-либо?