Прелюдия беды. Мрак под солнцем. Четвертая и пятая книги
Шрифт:
Дверь привычно поддалась от сильного толчка рукой, ее увесистая тяжесть неожиданно внушила сержанту какую-то уверенность в том, что все будет хорошо. В конце концов, на той стороне — подонки, убийцы, наркотранзитеры но они привыкли иметь дело с коррумпированными полицейскими и кое-как обученными военными, которые только и ждут окончания срока контракта, чтобы завербоваться на ту сторону. И с такими же, как они подонками. Но не с людьми, рожденными свободными и готовыми защищать свою землю с оружием в руках. И в самых страшных своих снах — они не имели дело с кем-то вроде его…
Он прикрыл дверь
Протолкавшись через неплотную толпу людей, он заметил желтый школьный автобус и людей вокруг него…
— Что произошло? — спросил он. На автобусе не было следов от пуль.
— Ему никто не ответил.
— Что произошло, черт побери?
По узким ступенькам — школьный автобус было неудобным, рассчитанным на подростков — вышел священник, держа в руках маленького ребенка.
— Врата ада отверзлись, зло идет по земле… — сказал он совершенно без пафоса, обычным, будничным голосом — они сказали, что я встречу вас здесь. И просили передать вам одно — добро пожаловать в ад.
— Кто просил!? Какого черта, кто просил?!
Сержант схватил священника — а он явно был мексиканцем — за плечо и тут же отдернул руку. Ребенок был мертв. Совсем маленький, ему было максимум несколько дней.
— Они позволили мне забрать детей… только детей… — сказал священник, и потрясенный сержант понял, что пожилой падре плачет.
Вако был обычным техасским городком, привольно раскинувшимся в прериях на реке Бразос. В городе проживало примерно сто двадцать пять тысяч человек — но в Европе на этой площади могло разместиться и более миллиона человек. Здесь было что-то вроде делового района с двадцатидвухэтажным небоскребом ALICO — но большинство горожан жили в домиках на одну семью, в пригородах. Город был совершенно не приспособлен к жесткой обороне и точно так же непросто было его захватить. Просто — что для того, что для другого — требовалось слишком много людей.
Они заходили в город с севера, по тридцать пятой дороге. Здесь уже было относительно свободно, машины проскакивали на большой скорости, с выбитыми стеклами, даже непонятно, кто был в них — мексиканцы или американцы. Было видно, что в городе идет стрельба, во многих местах — столбами поднимался дым…
— Какого черта они не обошли город? — спросил один из морпехов с заднего сидения.
— Техника — объяснил сержант — им нужны основные трассы, чтобы продвигаться вперед. Здесь техника.
— Техника, сэр?
— Бронетехника, ребята. Мы будем иметь дело с настоящим врагом. Занимаем позицию здесь. Нам приказали обезопасить дорогу…
Позицию заняли западнее населенного пункта Росс, у одного из бесчисленных тако-кафе [56] , чертовски здесь популярных, бронемашину — прикрыли зданием. Обычно, здесь строят из быстровозводимых конструкций, но это здание, выстроенное видимо в пятидесятые было выстроено из благословенного бетона, так его мать и позволяло создать опорный пункт. Конечно, наткнувшись на сопротивление, мексиканцы запросто могли обойти их по пригородам. Но для этого — нужно знать, что они здесь и знать что другие пути тоже не перекрыты.
56
Тако —
Первые мексиканцы появились ровно через несколько минут после того, как они окончательно обустроились на позиции. Это были две машины, одна — фермерский пикап Ф550 с решетчатым кузовом для перевозки сена, а вот второй — Додж Рэм темно-синего цвета с надписями «мексиканская федеральная полиция». В машине были положенная коробка безопасности в кузове, сваренная из труб, за которые можно держаться, а вот пулемета — не было. В кузове и той и другой машины — были боевики, они поняли, что это боевики по черным маскам. Черные маски носит и федеральная полиция и мексиканский спецназ — но ни тому, ни другому здесь делать нечего. У Рэма — был поврежден капот и начисто вынесено лобовое стекло.
— Пять секунд! — объявил сержант Нолан по связи. Сам он — не доверяя пулеметчику национальной гвардии, прыщавому толстяку — занял оборону с самым мощным носимым огневым средством их отряда — старым М240.
Машины шли быстро — и сержант понял, что точки, которую он наметил — они достигнут быстрее.
— Огонь!
Пулемет задергался, выводя свинцом строчку. Сержант привычно прицелился перед носом головной машины — и секанул примерно на уровне чуть ниже метра от земли. Задевая и колеса и мотор и ноги людей, находящихся в головной машине, в фермерском пикапе. Тот начал резко терять ход, по нему ударили с пяток винтовок нацгвардейцев. Национальные гвардейцы разом забыли все наставления — все били по одной машине и били не одиночными, как он от них требовал, а очередями. Хорошо, что винтовки у них были — с ограничителем по три, старый спусковой механизм еще с восьмидесятых, в боевых частях от него почти избавились. Сержант прекрасно понимал, что если бы не это — гвардейцы палили бы на весь магазин.
А вот второй пикап — повел себя совсем не так как первый, за рулем его сидел водитель, явно нюхнувший пороху и бывавший под огнем. Он поступил именно так, как поступил бы сам Нолан. Он не даванул на газ, прорываясь вперед — машина все равно не будет быстрее пуль. Он не начал тормозить — неподвижную мишень расстреляют в секунды. Вместо этого — он рванул изо всех сил руль вправо и, ударившись об заграждение и едва не перевернувшись — слетел с дороги. Но слетел — на четырех колесах и выйдя из-под огня.
Добив пулеметную ленту в фермерский «Форд» — его и так обстреливали, аж искры летели, все колеса уже были спущены — сержант Нолан схватил лежащий рядом карабин и пробил из подствольника. Попал — не попал, в ответ раздалась длинная, громовая очередь из АК, много выше. В ответ — нацгвардейцы открыли стрельбу. Если бы с ним были прошедшие Кандагар морские пехотинцы — он бы рванул вперед, сокращая дистанцию, пока это возможно. Укрылся бы за расстрелянным пикапом и пробил бы по свалившим ублюдкам с дороги, сверху вниз, почти с идеальной позиции. Но тут — он был уверен, что во время перебежки к пикапу его пристрелять свои же.