Прелюдия беды. Мрак под солнцем. Четвертая и пятая книги
Шрифт:
Всех стащили за ноги в докинг-станцию, обыскали. Документы только у троих, шерифу они ничего не сказали. Профессионалы, по крайней мере, по виду — только двое, да еще тот ублюдок, которого сержант подстрелил у автомата с кока-колой. Остальные — подростки и молодые люди, на вид максимум двадцать пять лет. У четырнадцати — на предплечье криво вытатуирована буква Z.
Зетас!
Двадцать один только длинный ствол, из них четырнадцать автоматов Калашникова. Двенадцать из них — Норинко, дешевые и смертоносные копии китайского производства. Сержант
Шериф — мрачно курил в разгромленном помещении. Запах Кэмела — хорошо перебивал запах крови, в некоторых местах ее было столько, что ноги скользили. Когда боевики ворвались сюда — они обнаружили девять человек, которые приехали сюда, чтобы запастись товаром. Сопротивление пытался оказать один мужчина, у него был пистолет, и его изрешетили из нескольких стволов. Остальных — в зоне касс зарезали как свиней, в том числе ребенка. Даже не попытались взять заложников, чтобы торговаться с властями… шли ва-банк.
— Зетас… — сказал задумчиво шериф.
— Да, сэр.
— Ты меня не понял, морпех. С той стороны иметь такую татуировку — Зетас — это как охранная грамота. Ни Мара Лаватруча, ни дабл-эм, ни колумбийцы, ни каратели Синалоа — не так сильны, как Зетас. С той стороны — дикий лес, там ты либо в стае, либо жертва. Просто так такую татуировку не сделаешь, узнают — четвертуют или сожгут. El guiso. Теперь понял, чем их всех купили? Кто — то пришел и сказал им всем — мы дадим вам оружие и примем в Зетас если вы будете делать то, что вам говорят. Понял? Их даже не деньгами купили.
— В Стане ничуть не лучше, сэр.
— Может быть. Только Стан — за тысячи километров. А это — у нас под боком… На пороге наших домов…
К шерифу подошел один из ополченцев, доложился. Шериф приказал подогнать машину и грузить трофеи. Они еще могли пригодиться — а вот уроды, которых они убили — заниматься ими не было ни времени ни желания, пусть так и гниют. Заботиться нужно было не о мертвых, заботы требовали живые…
Сержант пошел на воздух — от скопившегося в помещении запаха крови, от тяжелой, удушливой жары — мутило…
Резервисты — собрались у «Хаммера». Начало доходить — все стояли так, чтобы с одной стороны была броня машины, а с другой — торговый молл и ни один из них башку на радость снайперу не выставлял.
— В машину! — сказал сержант — сейчас тронемся. Миллер, ты был у пятидесятого?
— Да, сэр.
— Задержись.
Миллер завел резервиста в здание. Показал ему насквозь пробитую стену.
— Парень, ты знаешь пробиваемость пятидесятого калибра?
— Так точно, сэр!
— И какова она?
— До пятидесяти сантиметров по бетону, сэр.
— И ты посчитал, что в Техасе супермаркеты строят с бетонными стенами больше пятидесяти сантиметров,
— Нет, сэр.
— Тогда что же произошло?
— Я… допустил ошибку, сэр.
— Пошла она тебе на пользу? Какие уроки ты из нее извлек?
— Ну… что у меня в руках очень серьезное оружие, намного мощнее обычной винтовки и я должен быть осторожен.
— Ты должен быть не осторожен. Ты должен быть разумен и знать, какие цели твои, а какие нет. И не стрелять в любой источник угрозы, тем более, если свои товарищи видят его и готовы справиться с ситуацией сами. Ты — наш последний козырь.
— Так точно, сэр.
— И не думай об этой ситуации больше, чем она того заслуживает. Ты сделал ошибку и извлек уроки. И все — этим путем проходят абсолютно все, ничего такого в этом нет.
— Спасибо, сэр. Да, и еще, сэр… — резервист помедлил — мне кажется, вы должны знать. Когда мы там собирались на выезд в город, я слышал… как Пек спрашивает у парней, будут ли они свидетелями. Относительно того мексиканца, вы понимаете, сэр?
Это было полным дерьмом. Сержант чего-то подобного ожидал — но все же надеялся, что не дождется. В Афганистане происходило много всякого — но самое последнее дерьмо не дошло бы до того, чтобы закладывать своих сослуживцев. Потому что это — край всему. Армия, в которой офицер подбивает солдат свидетельствовать против сержанта — существовать не может.
— Понимаю — сказал Нолан — очень хорошо понимаю. А сам то что думаешь насчет этого, а?
— Ну… — резервист замялся — понимаете, сэр, у моих соседей был сын. С моим Марком дружил. Как-то раз они пошли на танцы и там им предложили попробовать. Бесплатно, понимаете? Мексиканские ублюдки. Марк отказался — а Кейт попробовал. Теперь… он сидит в тюрьме штата… и ему грозит смертный приговор за убийство полицейского. Вот так вот, сэр.
— Я не услышал ответа на свой вопрос, солдат. Это очень плохо, что мы не можем теперь даже сказать, о чем мы думаем.
Солдат вытер лицо рукавом камуфляжки. Ему было лет сорок, простецкое лицо фермера или мелкого лавочника. Он не должен был быть здесь.
— Я… не знаю, сэр. Я думаю, вы хороший человек, а лейтенант не прав, когда стал предлагать ребятам заложить вас. Но и это…
— Вопрос не об этом — сержант решил довести дело до конца — закладывать своих предельно хреново. Но я о том, что я сделал. Я правильно поступил, или нет? А, Митчелл?
Такая нашивка была на груди у солдата.
— Это не моя фамилия, сэр, просто форму по размеру подходящую подобрали. А это… Я не знаю, сэр. Плохо все это. Я… не знаю.
Не желая продолжать разговор, солдат отвернулся.
Их небольшой караван — остановился около одного из редких небоскребов города. Солидное здание в старом американском стиле. Никакого стекла и бетона, только бурый, потемневший от старости кирпич и старомодные окна. В таких здания располагаются банки, которые не лопаются и конторы, которые предлагают товары, которые будут служить даже вашим детям…