Прелюдия к убийству. Смерть в баре (сборник)
Шрифт:
Тут мистер Нарк неожиданно замолчал и посмотрел на мисс Дарру.
– Извините, сударыня, – произнес он после минутного замешательства. – В пылу, так сказать, своего импровизированного выступления, навеянного безобразным состоянием наших дренажных устройств, я совершенно забыл о вашем присутствии.
– Ничего страшного, мистер Нарк, – успокоила его мисс Дарра, расплываясь в улыбке. – Я не очень состоятельная женщина и, не скрою, подчас с завистью поглядываю на людей, у которых есть деньги.
– Во всем виновато правительство, – заявил мистер Нарк, – лишающее нас даже тех благ, что рекомендованы наукой.
– В
– Канализацию? – переспросил мистер Нарк. – Какое она имеет отношение к тому примитивному обществу, в котором мы живем? Если разобраться, мы все еще животные.
– Гм, – сказал мистер Гилл. – Вот как? Мы, оказывается, животные…
– А что вы думаете? – не на шутку разошелся мистер Нарк. – Да будет вам известно, у каждого человека до сих пор имеется рудиментарный хвостик!
– Даже если он имеется, – проговорил констебль Оутс, – чего я лично не признаю…
– Спросите об этом мистера Кьюбитта, который, будучи художником, несомненно, изучал скелет человека на современной стадии эволюции. Забыл, как эта штука называется на латыни, но она тем не менее есть у всех нас. Не так ли, мистер Кьюбитт?
– О да, – торопливо подтвердил Кьюбитт. – Вы совершенно правы, мистер Нарк.
– Так-то вот, – удовлетворенно произнес мистер Нарк. – Все мы, в сущности, обезьяны. Только передние лапы у нас не такие длинные, поскольку мы отучились от привычки висеть на деревьях.
– А что вы можете сказать относительно человеческого языка? – полюбопытствовал констебль.
– Оставим пока эту тему, – сказал Нарк. – Лучше попытаемся осмыслить тот факт, что у человеческого зародыша есть жабры. Прямо как у рыбы.
– Но это не делает нас всех обезьянами, не так ли?
– Ваши слова симптоматичны и кое-что демонстрируют.
– Что именно?
– А то, что вам не хватает общего образования. В нормальном же государстве образовательная система построена таким образом, что там даже полицейский знаком с теорией эволюции и подобных вопросов не задает. В России, к примеру, это называют научным подходом к жизни.
– Не понимаю, как знание того, что у человека есть рудиментарный хвост, а на стадии зародыша имелись жабры, может помочь мне получить сержантские лычки, – заявил мистер Оутс. – Лично мне больше нравятся уголовные дела. Бывают такие интересные, – тут констебль обвел взглядом свою маленькую аудиторию, – что лучше любого криминального романа. Впрочем, их я тоже люблю. Перечитал, можно сказать, целую кучу. А там обычно все складывается так: молодой констебль волею случая обнаруживает труп или оказывается на месте убийства. Его начальство, ясное дело, звонит в Скотленд-Ярд, и не проходит и часа, как констебль оказывается в компании какого-нибудь известного сыщика, который ведет расследование. Сыщик, разумеется, обращается за советами к констеблю и приходит в восторг от его наблюдательности и верных умозаключений. Одно могу сказать: мне очень бы хотелось, чтобы и со мной приключилось нечто подобное, и я раскрыл какое-нибудь преступление в Иллингтоне или Оттеркомби. Кстати, о констеблях. Пора и мне, несмотря на непогоду, сделать обход деревни, посмотреть, как обстоят дела на пристани, а потом собственными глазами взглянуть на эту чертову
С этими словами мистер Оутс надел шлем, застегнул макинтош, зажег свой фонарь и ушел в бурю.
– Бедняжка, – проворковала мисс Дарра со своего уютного места перед камином. – Несладко ему придется, ох как несладко.
– В разумно управляемом государстве… – начал было мистер Нарк, но его слова заглушил раскат грома. Одновременно освещение в комнате сделалось тусклым и зыбким, поскольку неожиданно упало напряжение – и волоски в некоторых лампочках стали гореть вполнакала, а в некоторых уподобились крохотному тлеющему угольку.
– Черт бы побрал это электричество, – проворчал старый Абель Помрой. – Стоит только подняться шторму, так или на подстанции какая-то авария случается, или провода где-нибудь рвутся, или распределительный щит начинает барахлить. Как бы нам не пришлось сидеть всю ночь при свечах… – Тут он повернул голову к лестнице и крикнул: – Уилл! Эй, Уилл! Ты меня слышишь?
В ответ с верхнего этажа донесся бодрый голос Уилла, после чего лестничная клетка словно по волшебству осветилась, а еще через минуту или две в бар спустились Децима Мур и Уилл с зажженными керосиновыми лампами в руках.
– Догадался уже, о чем ты хлопочешь, – с ухмылкой сказал Уилл, прикручивая фитилек своей лампы, так как электрическое освещение вдруг обрело былую яркость. – Одну лампу на всякий случай поставим в частном баре, а другую – в общественном. Между прочим, Боб Ледж раскладывает сейчас по всему дому тряпки, поскольку кое-где начал протекать потолок. В частности, в комнате самого Леджа. Но когда мы к нему вошли, он сидел, устремив взгляд в пространство перед собой и, казалось, ничего этого не замечал. Пришлось его растолкать и отправить за тряпками и ведрами. А еще мы взяли с него слово, что он обязательно спустится в бар.
Уилл посмотрел на Уочмена и со значением в голосе добавил:
– Мы сказали, что нам его будет очень не хватать, правда, Десс?
– Совершенно верно, – ответила девушка.
Уочмен перевел взгляд на Дециму, но та отвернулась от него и заговорила о чем-то с Уиллом.
– Разумеется, появление мистера Леджа будет только приветствоваться, – заявил Уочмен. – Я все еще тешу себя надеждой, что мне удастся побить его в игре «Вокруг циферблата».
Через две-три минуты в бар, спустившись по лестнице со второго этажа, вошел мистер Боб Ледж собственной персоной, держа в руке еще одну керосиновую лампу.
На следующий день после шторма все посетители «Плюмажа» прилагали максимум усилий к тому, чтобы восстановить последовательность событий предыдущего вечера с того момента, когда в частный бар спустился мистер Ледж с лампой в руках. Но что интересно, их истории в силу тех или иных причин отличались одна от другой. Очень может быть, что главной причиной подобного разнобоя в показаниях явилась бутылка «Курвуазье‘87», которую старый Абель Помрой принес из погреба. Это произошло, когда мистер Гилл уже отправился домой, а мистер Оутс вернулся в «Плюмаж» после инспекционного похода по деревне, который сам констебль именовал «обходом».