Прелюдия любви
Шрифт:
Мэри приподнялась на кровати:
— Вы, не лукавя, говорите, что хотели бы остаться в подобных обстоятельствах?
Сара стояла у кровати и глядела прямо в глаза Мэри.
— Именно это я вам и говорю. Я превыше всего желаю оставаться с вами столько, сколько вы будете нуждаться во мне.
— Но, Сара, — почему?
Она не могла ответить почему. Она действовала так, как действовала всю свою жизнь — под влиянием порыва.
Сара беспомощно тряхнула головой и сказала:
— Не просите меня объяснить, Мэри. Я только знаю, что это так. Разве этого недостаточно?
В глазах Мэри
— Этого более чем достаточно, моя дорогая. Но вы не должны чувствовать себя связанной этим великодушным порывом. Обещайте, что отныне будете считать, что вольны уехать, когда только пожелаете.
Сара, наклонившись, поцеловала девушку в щеку.
— Я обещаю. А теперь я должна заставить вас рассмеяться, потому что поспорила с Криспином, хотя и не думаю, чтобы он принял это всерьез. Я спою вам песню, которой меня научила Берта. В ней говорится об очень толстой свинье, которая заставила всю деревню пуститься с пляс, когда они собрались вести ее на рынок. Готова поспорить, что вы начнете смеяться через две минуты.
Глава 5
Поднимая глаза от вышивания, Мэри сказала:
— Дорогая моя, если ты не против, завтра тебе необязательно сидеть целый день взаперти. Ведь ты выходишь из дому, только когда идешь в церковь.
— Погода не благоприятствует тому, чтобы стремиться на воздух, — заметила Сара. — Все время так ветрено и холодно.
— И тем не менее, — мягко настаивала Мэри, — тебе нужна смена обстановки, даже если это будет всего лишь поездка в Чичестер. Криспин отправится с тобой.
— Я могу взять Берту. Уверена, что Криспин слишком занят.
Мэри вздохнула:
— В самом деле, он слишком много времени проводит в библиотеке. Боюсь, он для тебя — неважная компания.
Сара положила ладонь на руку Мэри:
— Ты для меня самая подходящая компания. Мне кажется, ты достаточно оправилась, чтобы мне не нужно было перед тобой притворяться.
— Притворяться? Зачем бы тебе это понадобилось?
— В Лондоне… — Сара, нахмурившись, смотрела на свое шитье. — Ты ведь никогда не бывала в лондонском свете?
— Нет, и никогда не хотела. Я чувствую себя совершенно счастливой здесь, в Клэверинге.
— В таком случае я сомневаюсь, что ты поймешь. Предполагается, что девушка моего положения должна все время состязаться с другими в том, чтобы иметь самое элегантное платье, лучше всех уложенные волосы, самое большое число кавалеров. Когда-то я думала, что все это — из-за мужчин, которые борются за руку женщины. Но на самом деле… Знаешь, я ни секунды не знала покоя, пока Энтони не посватался за меня.
Мэри снисходительно улыбнулась ей:
— Но в конце концов ты его получила.
— О да, — непринужденно ответила Сара.
Ей так хотелось сказать правду, произнести: «Нет, не я получила его. Мой отец купил его для меня». Но она дала Криспину слово. И даже если бы она этого не сделала, она верила, что в любом случае сумела бы преодолеть искушение свалить все свои беды на слабые плечи Мэри.
Три дня она не отходила от Мэри, сидя либо в спальне у ее кровати, либо рядом с кушеткой в гостиной. Она читала книги девушке, пела ей, играла на клавикордах и развлекала ее лондонскими
Мэри отложила работу.
— Ну вот, темнеет, и я больше не могу ничего делать. Не поиграешь мне немного — до того, как придет время зажечь свечи?
— Охотно. Что бы ты хотела послушать?
— Ту маленькую песенку, которую ты напевала, когда мы возвращались с пляжа. Я не запомнила всех слов, но там было что-то о том, что настоящая любовь любое время года превращает в лето. — Она жестом указала на залитую дождем террасу и рассмеялась. — Я думаю, чтобы поверить этим словам, человек должен любить очень глубоко.
Сара уселась за клавикорды. Она без труда припомнила ноты и слова. И тем не менее, ее пальцы двигались по клавишам не слишком уверенно, а ее голос немного дрожал, пока она пела. Память унесла ее из этой маленькой, отделанной панелями комнаты, в которой в гаснущем свете сгущались тени, в освещенную канделябрами гостиную родного дома. Она так же, как сейчас, сидела за клавикордами, правда, инструмент был более современным. Энтони стоял рядом с ней, переворачивая листы нотной тетради, то и дело на мгновение задерживая свою руку у ее обнаженного плеча. Когда песня закончилась, он наклонился и прошептал ей на ухо: «Для нас всегда будет лето, моя маленькая Сара. И ты будешь моим солнцем, которое светит ярче, чем настоящее». В тот вечер он сделал ей предложение. Она думала, что ее жизнь и вправду превратится в вечное лето.
Сара прервалась на середине фразы и закрыла лицо руками. Встревоженный голос Мэри вернул ее к действительности:
— Сара, что случилось? Разве ты не можешь мне все рассказать?
Сара подняла голову:
— Прости меня. Я просто на минуту забыла слова.
— Дорогая моя, — мягко сказала Мэри, — я не случайно спросила тебя. Если ты хранишь молчание из-за меня…
Сара перебила ее неестественно резким голосом:
— Ты ошибаешься. О чем мне хранить молчание?
— Ты только что сказала, что тебе нет нужды притворяться передо мной. И тем не менее, я думаю, что именно это ты сейчас и делаешь. Если не хочешь говорить мне о том, что тебя тревожит, не надо. Но молю тебя, не думай, что я поверю, что у тебя все хорошо. Я чувствовала, что ты страдаешь, с той самой минуты, как ты приехала. Ты ведь нуждаешься в утешении, разве не так? И вместо того чтобы предложить тебе помощь, которая в моей власти, я опираюсь на твою силу, принимаю…
— Все так, как и должно быть, — быстро сказала Сара.
Она поднялась со стула у клавикордов и встала у окна, глядя на колышущиеся под ветром деревья. Вот он, настал миг искушения, о котором она думала и которое преодолевала. Ей нужно лишь опуститься на колени рядом с Мэри и все высказать, услышав в ответ слова понимания и сочувствия.
И тут раздался голос Криспина — так ясно, словно он в эту самую минуту прозвучал в комнате: «Даете ли вы мне слово? Я верю, что вы сдержите свое обещание».