Прелюдия
Шрифт:
Эти новые уступки французам вызвали массовые беспорядки и даже вооружённое выступление «чёрного рейхсвера» в Кюстрине, жестоко подавленное правительственными войсками. А Штреземан, предвидя это, объявил в стране чрезвычайное положение, чтобы ему было удобнее преследовать патриотов Германии.
И как в такой обстановке не попытаться вернуть Германии германскую власть и уважение к ней со стороны всего немецкого народа? Тем более, Берлин настроен в отношении Баварии очень неприязненно, и ждать, когда зародыш национального самоуважения подавят в его колыбели — преступлению подобно. Ведь Бавария хоть и объявила собственное чрезвычайное
Вчера, 8 ноября, я неотступно следовал за фюрером целый день, и был рядом с ним, когда он вскочил на стол в пивной «Бюргербройкеллер» и выстрелил из пистолета в потолок, чтобы прервать выступление Кара. Потом мы с Рудольфом Гессом проложили ему путь к трибуне, с которой он объявил: «Началась национальная революция!».
Да, ему пришлось блефовать, говоря о том, что правительство Баварии в Мюнхене и правительство Веймарской республики в Берлине уже низложены, сформировано временное правительство страны, полиция и рейхсвер уже поддержали переворот и вступают в город под знамёнами со свастикой. И если собравшиеся в зале три тысячи человек, включая представителей деловых кругов, не успокоятся и не поддержат национальную революцию, то он прикажет выставить на балконе пулемёт, а шестьсот хорошо вооружённых штурмовиков Рёма откроют огонь по каждому, выбегающему из «Бюргербройкеллер». В этом он не лгал: несмотря на постоянные трения с Рёмом, тот сработал великолепно, и оцепив здание пивной, и даже подготовив пулемёты, направленные на её вход.
Эти подлые крысы, Кар, Лоссов и Зайсер, являющиеся правящим триумвиратом Баварии, не соглашались поддержать национальную революцию даже под дулом пистолета Гитлера. До тех пор, пока в «Бюргербройкеллер» не доставили генерала Людендорфа и тот не убедил их в необходимости сотрудничества с национал-социалистами. Но пока мы с фюрером ездили в казармы инженерно-сапёрных войск, где возник конфликт между военными и штурмовиками «Бунд Оберланд», эти крысы разбежались, а Кар перевёл правительство в Регенсбург, издал прокламацию о том, что отказывается от всех заявлений, сделанных «под дулами пистолетов», и объявил о роспуске НСДАП и штурмовых отрядов.
Если говорить об этих отрядах, то все они, кроме возглавляемого Рёмом, так и не сумели выполнить поставленные перед ними задач. Но и он к рассвету был заблокирован окружившими казармы войсками.
Как разблокировать штурмовиков, предложил генерал Людендорф. И трёхтысячная колонна, возглавляемая им, специально приехавшим поддержать революцию бывшим главой Немецко-социалистической партии и издателем газеты «Штурмовик» Юлиусом Штрейхером, фюрером и прочими руководителями НСДАП, двинулась к казармам. Генерал надеялся на то, что его авторитет героя Великой войны заставит военных и полицейских перейти на сторону революции. И я шёл в первом ряду процессии, рядом с фюрером! А чуть позади двигались арестованные нами члены городского совета Мюнхена.
Расчёт Людендорфа оказался верным: те полицейские патрули, что попадались навстречу нам, шествующим с развёрнутыми стягами со свастикой и военными штандартами, не оказывали никакого сопротивления, а некоторые патрульные даже приветствовали нас одобрительными возгласами. Так продолжалось до тех пор,
— Не стреляйте! Идут их превосходительства Людендорф и Гитлер!
Но полицейские продолжали целиться в нас, и тогда у Штрейхера не выдержали нервы, и он, выхватив из кармана пистолет, выстрелил в полицейскую цепь. А в ответ грянул залп и прогремела пулемётная очередь.
Я бросился прикрыть фюрера своим телом, и пуля ударила меня в грудь. Неподалёку от меня упали телохранитель Людендорфа и Геринг. Ещё один звук падающего на мостовую тела раздался за моей спиной. Я, тоже упав, с трудом повернул голову и увидел лежащего навзничь фюрера. На месте его правого глаза была окровавленная дыра, а левый неподвижно смотрел на небо.
И тут сознание покинуло меня.
4
Владимир Михайлович Бабушкин, октябрь 1993 года
Борю Уманского я «прихватил» на фарцовке ещё в дни Олимпиады. Этот подающий надежды студент-экономист фарцевал не жвачками и джинсами, а электронной техникой: магнитофонами и радиоприёмниками. С телевизорами, очень ценимыми в Союзе, не связывался из-за их громоздкости. Да и какой турист или спортсмен, приехавший в Москву на несколько дней, повезёт с собой телевизор?
Прихватил, но не посадил, поскольку парень согласился сотрудничать. И действительно очень помог, «сдав» некоторых дельцов, занимавшихся куда более серьёзными делами, валютчиков. После окончания института он благополучно «влез» в Минвнешторг, работал за границей, вернулся оттуда довольно богатым человеком, а когда началась «перестройка», пристроился в один из первых в Советском Союзе коммерческий «кооперативный» банк «Строинвест». Так что опыта у молодого мужчины «либеральной национальности» было достаточно и в области международного бизнеса, и в банковской сфере, и в обычной «коммерции».
Но главное достоинство Бориса Яковлевича — вовсе не в этом опыте, а в его связях, знакомствах. В том числе и в окружении российского «гаранта конституции». Так что предложение «порулить» нашим «кооперативом» ему, несколько тяготящемуся третьими ролями в банке, пришлось Уманскому по нраву. Особенно — когда я обрисовал, какими суммами он будет ворочать, и какими сделками руководить. Он же, поработав «за бугром» прекрасно знал, что торговые операции с оружием лишь немногим менее прибыльны, чем торговля наркотиками. А поскольку с 1980 года был напуган вниманием со стороны «конторы», к делу всевозможного лицензирования и получения разрешений подходил очень ответственно.
Нет, спихивать за рубеж завалы советского оружия мы не собирались. «Заветы» Георгия Сергеевича Павлова гласили, что это оружие следует переправлять в прошлое, в остро нуждающийся в нём предвоенный Советский Союз. Оружие, технику, технологии, оборудование. Умеющих со всем этим обращаться людей, наконец.
А чему вы удивляетесь? По статистике, за 1991 год в РСФСР пропало без вести более 60 тысяч человек. Большинство, конечно, нашлось либо живыми, либо мёртвыми. Но несколько тысяч всё равно исчезло бесследно. В следующем году эта цифра ещё увеличилась, а в 1993 году, судя по тенденции, снова вырастет. Ну, и почему бы нам не «присоседить» к ним тех, кому весь этот «дикий капитализм» встал поперёк горла?