Прелюдия
Шрифт:
Пусть комбриг Борзилов и не торопит нас, но сегодня день рождения товарища Сталина, и он втайне лелеет мечту доложить о прорыве первой полосы ДОТов «Линии Маннергейма» именно в этот день. Поэтому работаем с самого рассвета. Сразу по трём ДОТам и тем полевым сооружениям, что прикрывают подходы к ним.
Честно говоря, финнов мы очень удивили, выслав на нейтральную полосу одну-единственную боевую машину. Да только они не знали, что это такое. Потому и не открывали огня, надеясь на то, что сейчас эта «железяка» с какой-то замысловатой хренью перед ней встанет, подорвавшись на мине. Напрасно ждали. Мины, как противопехотные, так и противотанковые, действительно принялись бабахать. Но не под гусеницами
Но только и в этом у них получилось всего лишь сплясать модный прибалтийский танец «Обломайтис». Куда этим хлопалкам одолеть броню в 100 миллиметров, доставшуюся БМР от САУ СУ-122–54? Зато наши артразведчики усердно наносили на карты все проявившие себя огневые точки. И когда машина разминирования нагло повернувшись к финнам задом, поползла обратно, проделывая ещё одну безопасную полосу движения, тоже ничего сделать не смогли. Только краску этого монстра поцарапали: с тылу у него броня, конечно, потоньше, но и 45 мм хватает, чтобы защитить моторный отсек. А тех камикадзе, что кинулись, чтобы забросать БМР динамитными шашками, перестреляли из пулемётов, установленных в башенке от БТР-60.
Когда же ко всем бетонно-каменным укреплениям, выбранным для уничтожения, были накатаны широкие полосы, лишённые мин, наши артиллеристы и занялись уничтожением выявленных огневых точек. С помощью наших Т-55. Увы, ни Т-28, ни КВ с прочими Т-100 и СМК, не показали себя достаточными для борьбы даже с дзотами: слабоваты для этого их «трёхдюймовки». Ими только бетонные и каменные надолбы расстреливали на подходах к укрепрайону.
Старались не приближаться к финским позициям, но всё равно бригада несёт потери. Больно уж слабенькая броня у «обычных» Т-28. Хоть противотанковые малокалиберки, хоть полевые орудия, калибром 76 мм, «выносят» их без проблем. Некоторые боевые машины уже по два раза вытягивали с поля боя и ремонтировали. Благо, Ленинград, где их производят, недалеко, и с запчастями проблем нет. «Экранированные» танки значительно крепче, но один из таких танков всё равно был повреждён.
По этим самым дотам не только мы работаем, но и соседи. Но те долбят бетонные стены и перекрытия тяжёлой артиллерией. От 122 до 203 мм. Взрыв снаряда последних таков, что в нескольких километрах от его падения земля вздрагивает. Но всё равно требуется десяток (а то и несколько десятков) попаданий, чтобы «убить» ДОТ.
Доложился по радио, что возвращаюсь, и пока мы неспешно колыхались к своим, нам навстречу пролязгала гусеницами СУ-152. И под грохот её выстрелов, долетающих издалека, доложился командиру бригады:
— Уничтожено два пулемётных гнезда и три дзота.
— Молодец, Новиков! Пополняйте боекомплект и готовьтесь к атаке.
Да оно и понятно. Чтобы проломить бронезаслонку и смести наблюдательный бронеколпак ДОТа при стрельбе почти в упор (400–500 метров) много 152-мм снарядов не понадобится. Задерживает только КВ «с большой башней», неповоротливый, с большими паузами между выстрелами. Но приказ есть приказ: велено и его опробовать на нашей «опытной делянке», вот и приходится опробовать.
То, что наша, 20-я тяжёлая танковая бригада не просто штурмует укрепрайон, но и испытывает новое оружие, финны уже поняли. И уже дважды пытались нас бомбить. Но над нами постоянно кружится истребительная авиация, и у них ничего не получилось: при наличии в бригаде установки «Шилка» с её локатором проморгать приближение вражеской авиации было бы позором. А вдобавок к этому «сталинские соколы» ещё и засекли координаты артиллерийских батарей, пытавшихся отогнать
Команда «приготовиться к атаке» прозвучала перед самым началом артналёта. Так что сидим, ждём, когда закончат грохотать пушки и гаубицы. Пять минут ждём, десять, пятнадцать. Где-то за лесом поднимается дым. Видимо, «под шумок» накрыли и батареи, выявленные авиаторами. Вот и орудия замолчали, а пехота дружно заорала «Ура-а-а!», а команды двигаться вперёд всё нет и нет.
Оказалось, это была хитрость. После пятиминутной паузы снова подали голос «боги войны». На этот раз — непосредственно по финским траншеям и ходам сообщения. Слышал я про такой приём, применявшийся в годы Великой Отечественной: фрицы думали, что артналёт перед атакой закончился, и бежали занимать стрелковые ячейки. А тут по ним прилетало повторно. Только не знал, что он был опробован ещё во время Финской войны.
Ну всё! Поехали! Десант красноармейцев на броне ощетинился штыками винтовок. Они соскочат на землю, когда доберёмся до передовых вражеских окопов.
Вперёд! За Родину, за Сталина!
48
Старший майор ГУ ГБ Кобелев, 24 декабря 1939 года
— Вам, товарищ Кобелев, звание повышаем исключительно из-за того, что так обещано всем бывшим гражданам Российской Федерации, поступивших на службу в СССР.
Вот так! Невзлюбил меня Лаврентий Павлович. Всё простить не может того, что я остался на службе в органах безопасности после «контрреволюционного переворота» 1991 года. Ему, наркому внутренних дел и пламенному большевику, рассуждать легко. А мне, обыкновенному подполковнику КГБ, что оставалось делать, если руководство Комитета поддержало все эти чёртовы «демократические преобразования»? И подчинённым приказало поддержать. Идеология идеологией, а разве можно оставить страну без контрразведки? Как нам тогда в головы втемяшивали? «Партии у власти и идеологии меняются, а Россия остаётся, несмотря ни на что». Ну, и, честно говоря, к тому времени действительно уже задолбало лицемерие партийных чиновников. Говорят одно, делают другое, а думают, как оказалось, и вовсе третье.
Здесь, в этом времени, такого нет. Лицемеры тут просто не выживают, а слова «партийный контроль» и «народный контроль» ещё не превратились в профанацию, созданную для того, чтобы пристроить на тёплую должность какую-нибудь прозаседавшуюся бездарь. Каждый в ответе за сказанные слова. И если они расходятся с делами, то перебросят такого не из одного руководящего кресла в другое, а на то место, которое он заслуживает. Жёсткое время, жестокие решения. Так ведь и обстановка такая, что цацкаться нельзя. И пусть с приходом на пост наркома того же Берии репрессии резко пошли на убыль, всё равно спуску раздолбаям, слишком уж откровенным вредителям и, тем более, откровенным врагам, не дают люди товарища Мехлиса.
Жёсткие времена…
У меня, когда я знакомился с отличиями в международном политическом раскладе «родного» мира и этого, волосы дыбом на голове вставали. И создавалось впечатление, что это просто какой-то дурной сон.
Нет, в то, что поляки при определённом стечении обстоятельств вполне могли резко возвыситься, я охотно верю. А в том, что они самые лютые враги Советского Союза и всего русского, даже не сомневаюсь: слишком уж хорошо я знаю их настроения, в «моём» мире выплеснувшиеся наружу в 1980-м году. До появления поддерживаемой американцами «Солидарности» просто тихо ненавидели, а когда это стало можно, принялись ненавидеть открыто. Но даже «при социализме» каждый второй поляк чванился своей дворянской родословной, восходящей чуть ли не к первым польским королям, Пястам, и презирал «возвысившееся за счёт угнетения Польши» «русское быдло».