Преобладающая страсть. том 1
Шрифт:
«Ну, это ненадолго. Очень скоро я заставлю обратить на себя внимание. Я поселюсь в этом или таком же здании где-нибудь по соседству».
Стоя рядом с музеем среди толкающихся воскресных зевак, она внимательно осматривалась. На огромном тротуаре кто-то разложил для продажи искусственные ювелирные украшения; чуть поодаль громоздился расшатанный стол, заваленный стопками книг по пятьдесят центов за каждую; на углу музейной лестницы долговязый детина в черных штанах и спортивной вязаной шапочке, установив небольшой столик, играл с туристами в наперсток, в то время как его дружок стоял на стреме, наблюдая за полицией. На ступеньках высокий мужчина качался в ритм саксофону, прислушиваясь
Стоя среди кружащей толпы, Сибилла наблюдала за развернувшимся перед ее взором представлением. «Прекрасный материал для телеэкрана, – подумала она, – который очень бы понравился зрителям». Все интересное в жизни она преломляла через рамки телеэкрана.
Остановившись около продавца в белом фартуке с обвисшими усами, она купила горячий притзел с горчицей и стала жевать на ходу куски с соленой густой массой. Не доев кусок, она выбросила его в переполненный мусорный бак, подумав о том, что вряд ли Валери Шорхэм стала бы есть притзел, гуляя по улице.
Неожиданно Сибиллу вновь захлестнула волна ненависти к Валери и ей подобным: почему им все легко, а ей должно даваться с таким трудом? Повернувшись, она пошла прочь мимо автобусной остановки. Ей совершенно невмоготу было стоять в ожидании автобуса и хотелось действовать.
Прогулка немного успокоила ее. Впереди расстилалась панорама гигантского города с его снующими потоками транспорта, с толпами прохожих на тротуарах. Жизнь огромного города поразила ее сознание, у нее вдруг как будто выросли крылья. Нью-Йорк не обманул ее ожиданий, он оказался деловым, неистовым, как она сама, городом, где можно было чувствовать себя свободной и независимой.
Она была молодой, честолюбивой разведенной женщиной. Развод прошел довольно просто – намного спокойнее и быстрее, чем она предполагала, потому что им с мужем нечего было делить. У Ника не было и, как ей казалось, никогда не будет какой-нибудь собственности; для нее стало совершенно очевидно, что он будет вечным неудачником, как и его отец. Не возникло споров и по поводу Чеда. Передав опекунство Нику, Сибилла имела право в любой момент посетить своего сына. «Возможно, я не оставлю этого просто так, – говорила она себе. – Я найду адвоката, который поможет вернуть мне сына. Ни один судья не откажет мне в этом, если я скажу, что бывший муж уговорил меня не брать ребенка сразу после развода, но в данный момент я хочу жить со своим сыном. Я смогу это сделать в любое время. Но сейчас это ни к чему. Я еще так молода, и столько всего впереди!»
В течение первых нескольких дней в Нью-Йорке, где бы она ни находилась, будь то квартира, офис или улица, она с удовольствием повторяла себе, что свободна и что теперь никто не будет ее пилить за отсутствие внимания и заботы.
Вначале она боялась развода и одиночества, но теперь просыпалась по утрам с чувством полного освобождения от всех, кто предъявлял к ней какие-либо требования. Она совершенно не тосковала по Нику. Ей показалось, что она скучала по нему в первые дни, когда он съехал с квартиры, но в действительности ее мучило лишь сознание того, что она осталась одна. Потом она думала, что ей не хватает Чеда – в ней заиграло проснувшееся материнское самолюбие. На самом же деле она никогда никого не любила.
Возвращаясь с работы домой, Сибилла чувствовала себя самым свободным человеком в мире. Первые дни на телестанции Эндербая она подолгу засиживалась вечерами в студии. Каждый вечер она выходила с работы одна, шла по улице тоже одна, и обдувающий ее лицо резкий, холодный ветер еще больше будоражил ей нервы и заряжал боевым духом.
Перейдя
Уверенная в том, что это будет важное заседание, в отличие от тех, на которых ей приходилось присутствовать, работая в Пало Алто, она провела большую часть ночи за подготовкой к нему. А утром, дожидаясь, когда стрелки часов покажут восемь, она почувствовала огромное внутреннее напряжение и настороженность. И, несмотря на репутацию очень уверенной женщины, она чувствовала, как дрожат ее руки. Эндербай никогда раньше не посещал подобных мероприятий, хотя и являлся президентом, но сегодняшним утром он будет сидеть в президиуме для того, чтобы посмотреть своими глазами, на что способен его новый продюсер, о котором уже сложилось определенное положительное мнение в телевизионных кругах. И Сибилле предстояло еще раз доказать правильность этого мнения.
Шесть мужчин и две женщины сидели за усыпанным газетами и телеграфными сообщениями длинным столом, обсуждая основные события и решая, что они будут демонстрировать в передаче «Обзор событий в мире». Сибилла почувствовала себя менее напряженно уже через несколько минут, а спустя полчаса она поняла, что ей не о чем беспокоиться. Они больше внимания уделяли обсуждению международных событий и гораздо меньше знакомым и привычным Сибилле вопросам внутренней политики; а в остальном это заседание ничем не отличалось от тех, на которых ей доводилось присутствовать раньше. Проявив несколько большую по сравнению с ними сообразительность, она приободрилась, надеясь на то, что у нее здесь все сложится благополучно.
Осушив стакан воды со льдом, Эндербай начал свою речь в ироничной манере:
– Знаменитая на весь мир как образец мудрости и сообразительности Сибилла Филдинг поведает нам, как сделать более интересной передачу «Обзор событий в мире».
Все собравшиеся, за исключением Сибиллы, захихикали. В ответ Сибилла измерила всех презрительным взглядом.
– Мы ждем, – резко сказал Эндербай.
Все ее заметки остались в портфеле, но она не переживала по этому поводу, понимая, что речь без шпаргалок произведет на аудиторию большее впечатление.
– Я просмотрела ленты с «Обзором событий в мире» за шесть недель. Все программы одинаково напыщенные, скучные и беззубые. Я долго ждала, когда на экране появится хоть один интересный герой, которого можно было бы полюбить или возненавидеть, но так и не дождалась. Я тонула в словесной шелухе. Используемые видеосюжеты ничем не отличаются от тех, которые мы видим в любой другой передаче последних новостей, а что касается оформления и дизайна, то хуже я просто нигде не видела.
Встретив глазами враждебные взгляды присутствующих, она перевела свой взор на Эндербая, сидевшего с закрытыми глазами и скрещенными на груди руками, на которых выделялись старческие пятнышки. Если бы не улыбка, игравшая на его губах, то его можно было бы принять за труп, подумала про себя Сибилла. Окинув холодным взглядом аудиторию, она продолжала выступление, которого так жаждал Квентин Эндербай.