Преображение любовью
Шрифт:
Они прогуливались по палубе, но Элис вдруг остановилась и посмотрела на нее.
— Кое-что изменилось.
— Что именно?
— Я никогда не смотрела на случившееся глазами Титуса. Когда я ушла, я чувствовала такую обиду и боль, что ни о чем не думала. Я действовала так, как мае подсказывал инстинкт, и думала, что Титус все поправит и придет за мной, умоляя меня вернуться. Я не осознавала, как глубоко его ранила.
— Когда двое любят так сильно, как любили вы, любая обида, любое… предательство несомненно оставляют кровоточащую рану. Разве не так? — мягко подсказала тетя Луиза.
Элис
— Я знаю только одно: я потеряла Титуса.
Он ненавидит меня, и ничего нельзя изменить.
Она пошла вперед; тетушка с минуту стояла, глядя на нее, а потом заспешила следом.
Элис обошла вместе с группой музей. После экскурсии они могли либо вернуться на корабль, либо провести остаток дня в Анталии. Элис с удовольствием бы поехала обратно, но тетушка увлекла ее к другому автобусу, который высадил их на площади в центре города. Джек Рид, ехавший вместе с ними, подошел к тетушке и сказал:
— Мисс Норрис, нельзя ли ненадолго похитить у вас Элис? Мне нужно купить подарки племянницам, но я понятия не имею, что бы им могло понравиться. А Элис работает в школе для девочек и, несомненно, знает, что нужно подросткам.
— Разумеется, — ответила тетя Луиза, даже не глядя на Элис. — С девочками, должно быть, трудно, не так ли?
Взглянув на племянницу, она прочитала в ее глазах немую просьбу отказать Джеку, но сказала:
— Не волнуйся обо мне, дорогая. Я часочек погуляю с этими дамами. Увидимся на корабле. Она ушла, а Элис повернулась к Джеку.
— Это кто придумал? Ты или она? Слова Элис на него не подействовали, и он улыбнулся.
— Пойдем выпьем что-нибудь. — Он взял ее за руку и повел по оживленной главной улице, потом они спустились по узкой, выложенной булыжником улочке к старому порту. Там на набережной они нашли открытое кафе. Свежий морской ветер продувал его и поднимал бахрому ярких цветных зонтов.
— Мы должны заказать что-нибудь турецкое, — заявил Джек, изучая меню. Что тебе хочется?
Элис согласилась выпить турецкого кофе и откинулась в кресле. Джек что-то говорил о музее.
— Каково твое впечатление о статуе Хадриана из Перджа?
— Кажется, я ее не видела.
— Странно. Ты глазела на нее целых пять минут.
— Правда? — Элис напрягла свою память, но не могла ничего припомнить из музейной коллекции.
— Вообще-то я не уверен, что ты видела то, на что смотрела.
— Не видела, — призналась Элис.
— Что-то случилось с тобой в театре в Аспенодосе, верно?
— Похоже, что да.
— Хочешь рассказать об этом?
— Тетя Лу считает, что я должна так поступить? — спросила Элис сухо.
Но он проигнорировал этот вопрос.
— Иногда это помогает.
— Но не теперь. — Она помолчала немного, а потом добавила:
— Если ты действительно хочешь знать, я была… вынуждена признать тот факт, что человек, которого я люблю, больше, не любит меня, и я сама виновата в том, что его любовь превратилась в ненависть.
— Но ты говоришь, что все еще любишь его?
— Разве? — Она опустила глаза на свою чашку. — Да, люблю. — Ее глаза потемнели от тоски. — И очень люблю.
— Я полагаю, что этот
Элис не сразу кивнула головой.
— Тогда понятно, почему он выбрал именно этот сонет Шекспира.
Он взглянул на нее и нерешительно спросил:
— Ты, должно быть, хорошо знала его раньше? Элис кивнула головой и усмехнулась:
— Можно сказать и так. Да. Мы были… очень близки довольно долго.
— Но не недавно?
— Нет. Я… — Ей пришлось набраться мужества, чтобы сказать:
— Я ушла от него два года назад.
— И, наверное, встреча с ним оживила прошлое, все чувства тех лет. Должно быть, тебе было очень тяжело слушать, как он читал тот сонет?
Она отвернулась от него, посмотрела в сторону моря и ответила:
— Да, очень.
Джек внимательно оглядел ее профиль и печально улыбнулся.
— Кажется, мне не очень везет в этом путешествии. Похоже, что обе женщины, которых я обожаю, влюблены в Титуса.
Нахмурившись, Элис повернулась к нему. Ей пришлось сделать усилие, чтобы заставить себя думать о его проблемах, а не о своих.
— Так ты просто обожаешь Гэйл или здесь что-то более серьезное?
— Если бы мне дали хоть полшанса, все было бы гораздо серьезнее, — честно признался Джек. Элис было жаль его, но она сказала:
— Судя по тому, что я слышала, боюсь, у тебя нет даже и половины шанса.
— Понимаю. — Джек посмотрел на стол. — Значит, ты это слышала от самой Гэйл.
Ее молчание было красноречивее ответа, и он пожал плечами.
— Это была красивая мечта. Слушай, давай выпьем что-нибудь покрепче. По-моему, наше горе надо в чем-то утопить.
Они немного выпили, хотя ни одному этого особенно не хотелось, и, спустя приблизительно час, сели в автобус и вернулись на корабль. В тот вечер, как обычно, составилась четверка для игры в бридж, но партнеры рано разошлись спать. Когда они оказались одни в каюте, у тетушки хватило такта не говорить о Титусе, хотя Элис, которая долго не могла уснуть, думала только о нем.
На следующий день Элис отказалась от утренней пробежки и не хотела ехать на экскурсию, но пересилила себя, чему была весьма рада, потому что дорога вдоль побережья была необыкновенно живописной. Элис сидела у окна и смотрела на далекие горы, длинные белые пляжи и зеленые деревья в прибрежных парках. Пробитые в скале тоннели ослепляли ее, а когда автобус выезжал из них, приходилось надевать очки, чтобы защитить глаза от яркого солнечного света, который отражали волны ласкового моря.
Туристы осмотрели древний порт, крошечный и живописный, расположенный на небольшом клочке земли, клином уходящем в море. Он был более зеленым и тенистым по сравнению с другими местами, и когда они шли по старым мощеным улицам взглянуть на акведук и миниатюрный театр, со всех сторон раздавалось птичье пение. Зелень деревьев и шум моря делали его таким мирным, что Элис чувствовала, как покой входит в ее сердце. Экскурсионная программа предусматривала время для купания, поэтому Элис заранее надела под платье купальник. Они подошли к кромке воды, где обработанные камни напоминали о том, что когда-то здесь была пристань; Элис сбросила туфли и платье и нырнула в воду.