Преображение любовью

Сартон Мэй

— Никаких, — признался он. — Но тем не менее она восхитительна. Она так женственна — женщина на все сто процентов. Секреты, интриги, гордость, тщеславие — всего у нее хватает!

— И с ней никогда не соскучишься, — сказала Элис.

— Да, ты права. — Джек повернулся и улыбнулся ей. — До чего же ты проницательна, Элис.

Но в данный момент проницательность ее подвела, и она не заметила, как к ним подошел Титус.

— Не хочешь потанцевать, Элис?

Она была настолько поражена, что не знала, что ответить, и только моргала

глазами. Наконец Титусу это надоело, и он обнял ее за талию.

— Извини нас, Джек.

Он повел ее на маленькую площадку, где отдохнувший оркестр играл какую-то медленную мелодию. Он сразу начал танцевать по-настоящему, обняв ее и прижав к себе ближе, чем мог позволить себе случайный знакомый. Но, может быть, это объяснялось тем, что вокруг танцевали другие пары и места было мало.

— Так в чем же твоя проницательность? — спросил он.

— Что? — Элис никак не могла отделаться от мысли, что впервые за долгое время они были так близко друг к другу. — Ах, ты имеешь в виду наш разговор с Джеком? Мы… э… говорили вообще.

— Правда? — Судя по его интонации можно было предположить, что он ей не верит. — Раньше за тобой такого не наблюдалось, скорее наоборот.

— Нам обязательно надо все время говорить о прошлом? Зачем ты пригласил меня танцевать? — быстро переспросила Элис, так как ей не хотелось, чтобы он развивал эту тему.

— А разве обязательно должна быть причина?

— Да.

Титус ухмыльнулся.

— Может быть, в конце концов ты более проницательна.

— Ну так почему же?

— Когда вчера ты уплыла, какая у тебя была на это причина?

— Я хотела потренироваться.

— Настоящая причина, Элис, и не делай вид, что ее не было.

Она подняла на него глаза, стараясь не вспоминать, сколько раз они танцевали вот так же, как часто он наклонялся, чтобы поцеловать ее в шею, а потом, после танцев, они торопились в свой маленький домик и там любили друг друга. Эти воспоминания бередили ее раны, и голос прозвучал жестко, когда она сказала:

— Мне хотелось хоть какое-то время побыть совсем одной.

Титус посмотрел на нее испытующе.

— Так захотелось, что ты заплыла на полмили в море?

— Да! — Она пыталась придумать какой-нибудь предлог и сказала неуверенно:

— Когда находишься в таком замкнутом пространстве и имеешь дело со столькими людьми, порой хочется куда-нибудь убежать, иначе сойдешь с ума. Необходимо побыть одной, чтобы… чтобы сменить батарейки. — Когда она закончила, то поняла, что это был не предлог, а правда.

— Раньше у тебя никогда не было желания убежать и побыть одной.

«Потому что мы были вместе, — подумала Элис. — Когда я была с тобой, со мной все было в порядке, и не нужно было ничего другого». Ее рука затрепетала в его ладони, как птица, которая хотела вырваться из клетки, и она опустила голову, боясь встретиться с ним взглядом.

— Ведь не было же? — настаивал Титус. Она покачала головой.

— Нет.

Но теперь все изменилось. Какое-то время они молчали, и Элис была этому рада; ей не хотелось говорить. Если бы она закрыла глаза, то могла представить себе, что они все еще вместе и любят друг друга. И вдруг ей стало грустно, когда она подумала о том, что сейчас он в последний раз держит ее в своих объятиях, последний раз она рядом с ним. Горе затопило ее сердце, горе по тому дорогому, что у них было и что они потеряли. Титус ли виноват в этом? Или она сама? Теперь это уже не имело значения. Глаза ее наполнились слезами, но она не разрешила себе заплакать.

— Элис? — Титус наклонил голову, пытаясь рассмотреть ее лицо.

Собрав остатки гордости, Элис высоко подняла подбородок и спросила:

— Ты собираешься встречаться с Гэйл после возвращения в Англию?

— Почему тебя это интересует? Она пожала плечами.

— Всем известно, что морские романы недолговечны.

Он грустно улыбнулся.

— Мой опыт подсказывает, что они не отличаются от тех, которые начинаются на суше. Ты по себе это знаешь, — зачем-то сказал он.

— Опять ты говоришь о прошлом, — перебила Элис и добавила:

— Это все, что у нас осталось, не так ли?

— Разве? — сказал он многозначительно.

— Конечно, — Элис боялась взглянуть на него, боялась думать.

— У нас есть настоящее, — осторожно сказал Титус, не отрывая от нее глаз.

В глазах Элис появились удивление и страх, она не могла понять, куда он клонит.

— Похоже, в твое настоящее вошла Гэйл. Возможно, и в будущее, — сказала она так же осторожно.

— Я не думаю о будущем. Настоящее же может вместить не только Гэйл, сказал Титус.

— Что… что ты имеешь в виду?

Титус крепче прижал ее к себе; глаза ее горели, и Элис охватило смешанное чувство знакомого влечения, щемящей безнадежности и желания. Это чувство повело ее к нему той ночью, но он был с Гэйл. А теперь это чувство во что бы то ни стало надо было преодолеть. Не веря своим ушам, Элис слушала слова Титуса:

— Нам было хорошо вместе. Ты и сама это знаешь.

— Да… — Глаза ее расширились и она, не отрываясь, смотрела на него.

Он заговорил тихим голосом, нагнувшись к ней так, чтобы только она могла его слышать.

— У меня большая удобная одноместная каюта. Почему бы нам не провести там время — ради прошлого? Посмотрим, действует ли еще колдовство.

Она уставилась на него в изумлении.

— Колдовство?

— Мы раньше зажигали друг друга, — Титус внимательно наблюдал за ней, ожидая реакции. По лицу Элис пошли красные пятна.

— Ты делаешь мне гнусное предложение! — воскликнула она, не в силах скрыть изумления.

— Разве? После того, как мы так хорошо узнали друг друга? Не в первый же раз. Это могло бы стать… удобным способом оживить старые воспоминания, сказал Титус, пожав плечами.