Преобразователь
Шрифт:
– Прошлое мне известно, а знаний о будущем не снести. Давай играть! А во что? Я ни одной игры не знаю.
– А я научу. Сыграем в «тринадцать». Смотри… эта игра досталась мне вместе с колодой от испанских цыган, в нее-то я и научу тебя играть. По-нашему она зовется «чертовой дюжиной» – очень подходящее название.
– Разве Церковь не запрещает добрым христианам общаться с цыганами? Их женщины предсказывают будущее, колдовством или ловкостью опустошая ваши кошельки.
– Мало ли что болтают глупцы! – Билэт улыбнулся,
– Ко всему, что не ясно, будет примешан дьявол, а где дьявол очевиден – об этом как раз и умолчат, – юноша легко разделил колоду, отложив в сторону карты с картинками на золотом фоне, и ловко перетасовал оставшиеся масти. – На что играем?
– Давай на золотой.
– Фи… Как скучно. Давайте, донна 26, поставим на любовь. Если я выиграю – вы проведете со мной ночь, если выиграете вы… Я должен вам ночь любви!
– То есть я проигрываю в любом случае.
– Почему? – обиделся Билэт. – Вы выигрываете мою любовь! А это, скажу вам, ваше высочество, дорогого стоит!
– В таком случае, что выигрываешь ты?
– Вашу любовь!
– Ты прирожденный схоласт, подмастерье. Но что, если я не хочу твоей любви?
Билэт опустился перед ней на колени и, заглядывая ей в глаза снизу вверх, прижал ее руку к губам. – Вы уверены, принцесса? В первый день нашей встречи совсем иное я прочел в ваших глазах…
– Ты не мог видеть…
– Я видел, принцесса. Я видел огонь желания, вспыхнувший в них, и он, я чувствую, тлеет в тебе до сих пор.
– Но Рэндальф твой брат…
– Причем здесь он? Он поймал тебя, как зверя, взял тебя против твоей воли…
– Он не насильник…
– Он охотник. И разве не ради жизни вы соединились с ним? Разве в вашем сердце была любовь?
– Но он не простит тебе…
– Разве это имеет значение по сравнению с вашей любовью? – Билэт развернул ее ладонь и коснулся губами запястья.
Кловин ощутила, как неведомое пламя разгорается у нее в сердце, разливаясь по телу и неся с собой блаженство. Она попыталась освободить руку.
– Постой, – прошептал юноша, и шепот его проник ей в самое сердце. – Постой, не беги от своего счастья… Фортуна нечасто бывает благосклонна, и не стоит швырять ее дары в грязь… Я предлагаю тебе свою любовь, прими ее, и ты узнаешь, что ощутили те, о ком ты грезишь, читая свои книги. Разве не хочешь ты, одна из всего народа, понять, что чувствовала Изольда, любя Тристана, и ради чего пошла на преступление Брунгильда? Раз люди готовы столь дорого платить за это, может, оно действительно того стоит?
Он снова прикоснулся губами к ее ладони.
Кровь бросилась ей в голову, и на мгновение она потеряла себя. Глаза ее почернели, зрачки исчезли.
Краем глаза он уловил превращение, и во взгляде его сверкнула молния. Он опустил ресницы, и тень от них упала на его бледные щеки.
– Хорошо, –
– Это очень просто. Тот, кто сдает карты, – банкомет, тот, кто играет, – понтер. Что ж… – Билэт любовно собрал карты. – Новенькие, только краска подсохла. Я заказал их у великого мастера не для пустяков. Ну, да эта ставка не пустяк, – Билэт лукаво сверкнул глазами и, поднеся колоду к губам, нежно подышал на нее. Капельки влаги выступили на позолоте. – На счастье, – его лицо озарила мальчишеская улыбка.
– Значит, так. Правила таковы: я сдаю тринадцать карт и считаю по порядку до тринадцати. Если я угадаю и значение карты совпадет с ее порядком – я выиграл. Если нет – выиграла ты.
Они сели друг напротив друга и наклонились к столу. Билэт отточенными движениями смешал колоду и начал сдавать карты:
– Один – двойка, два – тройка, три – четверка… – произносил он и складывал в ровную стопку неугаданные карты.
– …Двенадцать – король, тринадцать… туз!!! Туз, донна, туз динариев! Я выиграл! – в руке у Билэта был туз: картинка изображала десницу 27, сжавшую золотую монету в кулаке.
– Вы продули, донна!!! – Билэт швырнул угаданного туза на стол и захлопал в ладоши. Золотые браслеты на его запястьях радостно зазвенели. – Вы продули, донна, и должны мне ночь!
Кловин вспыхнула, отшвырнула карты и вскочила. Ее дубовый стул с грохотом полетел на пол, драгоценные картинки разлетелись вокруг.
– Это была глупая затея!
– Э-э, нет! Карточные долги как кровная месть: их надо выплачивать!
С улыбкой Билэт поднялся и, ступая как кошка, обошел крысиную принцессу со спины. Он мягко положил ей руки на плечи.
– Впрочем, если я противен тебе, – прошептал он, приблизив губы к самому ее уху, – я не стану больше говорить об этом.
Его дыханье обожгло ей шею. Она замерла.
– Ты отдашь мне золотой – и мы будем в расчете, – он провел ладонями по ее плечам, и она против воли подалось ему навстречу.
Он ласково развернул женщину к себе и посмотрел ей в лицо.
Она подняла на него глаза без зрачков.
– Ты мне нравишься такой, какая ты есть. Крысиной королевой, бестией, нелюдью, – он провел пальцами по ее щеке. – Будь со мной, Кловин.
Его рука обвила ее шею, и он поцеловал ее в губы.
Ночью она проснулась от жажды. Кувшин с водой остался на столике, и добраться до него можно было, лишь спустившись по лестнице и пройдя по полу из красно-белых плит. Стараясь не разбудить спящего мужчину, она бесшумно поднялась с подушек и откинула полог. Как ни осторожны были ее движения, Билэт услышал ее и схватил за руку.
– Что случилось? – спросил он хриплым со сна голосом.
– Мне надо попить…