Преодоление земного притяжения
Шрифт:
Прошла неделя. Отец Никита исправно отслужил ее и заскучал. Эту неделю должен служить по очереди отец Владимир, а отец Никита решил посвятить это время административной работе. Он с утра расхаживал по храму, размышляя о том, что необходимо сделать для улучшения жизни прихода. Тут в глаза ему бросилось, что в храме, где и так не хватало места для прихожан, стоят две здоровые круглые печи. Такая же печь стоит в алтаре, где тоже тесновато. Он решил, что необходимо убрать эти печи, а заодно и печи в крестильне, бухгалтерии и сторожке. Вместо них поставить один котел и провести водяное отопление. Этой, как ему казалось, удачной идеей он поделился со старостой Николаем Григорьевичем. Но тот выслушал
— Что ты, что ты, даже не заикайся, я сам об этом еще задолго до тебя думал, но Клавдия Никифоровна против.
— Почему против?
— Пойдем в бухгалтерию, я тебе там разъясню, сегодня понедельник — у Клавдии Никифоровны выходной.
Когда они зашли в бухгалтерию, староста молча показал на стену.
— Вот, батюшка, полюбуйся.
На стене висело несколько наградных грамот от городского отделения Фонда мира, от областного и даже из Москвы.
— Ну и что?
— А то, что добровольно-принудительная сдача денег в Фонд мира — основная деятельность прихода и особая забота бухгалтера. Клавдия Никифоровна ни за что не согласится на крупные расходы в ущерб ежемесячным взносам в Фонд. Так что это бесполезная затея, тем более она ссылается на запрет горисполкома.
— А кто у вас в горисполкоме курирует вопросы взаимоотношения с Церковью?
— Этим ведает зампред горисполкома Гришулин Андрей Николаевич. Только Вы от него ничего не добьетесь, это как раз его требование сдавать все в Фонд мира.
— Мне все равно надо представиться ему как вновь назначенному настоятелю.
Отец Никита сел в свой старенький «Москвич», доставшийся ему от отца, и поехал в горисполком. По дороге он заехал в киоск «Союзпечать» и купил свежих газет, предполагая, что его могут сразу не принять и ожидание в приемной можно скоротать чтением прессы. Так и получилось. Секретарша попросила его подождать, так как у Андрея Николаевича совещание. Он присел на стул и развернул газету. На первых полосах было сообщение о развертывании НАТОвской военщиной крылатых ракет «Першинг-2» в Западной Европе. На втором развороте была большая статья какого-то доктора экономических наук, который расшифровывал тезис, произнесенный генеральным секретарем на съезде: «Экономика должна быть экономной». От нечего делать отец Никита прочитал и эту статью. Заседание окончилось, и его пригласили. В просторном кабинете за большим письменным столом восседал мужчина лет сорока-сорока пяти в темном костюме при галстуке и с красным депутатским флажком на лацкане. Отец Никита подошел, поздоровался и после предложения сел на стул возле приставного стола. Затем он представился, подал Гришунину указ архиерея и справку о регистрации от уполномоченного по делам религии. Тот, не торопясь, ознакомился с бумагами и возвратил назад.
— Знаем уже о Вас, мне сообщали, нареканий пока нет, будем надеяться, что так будет и впредь. Да у Вас там есть с кем посоветоваться: Клавдия Никифоровна — знающий, грамотный специалист, не первый год работает, мы ей доверяем.
Отец Никита понурил голову и тяжко вздохнул.
— Что такое, Никита Александрович, чем Вы так расстроены?
— Прочитал сегодняшние газеты и, действительно, сильно расстроился, — делая еще более мрачным лицо, ответил отец Никита.
— Что же Вас так могло расстроить? — забеспокоился Гришулин.
— Да американцы, империалисты проклятые, опять нагнетают международную обстановку, крылатые ракеты в Западной Европе устанавливают.
— А-а, — облегченно вздохнул Гришулин. — Так вот Вас что беспокоит, — а про себя подумал: «Ненормальный какой-то, не знаешь, что ему и ответить».
«Еще посмотрим, кто из нас ненормальный», — отгадывая мысли Гришулина, решил про себя отец Никита, а в слух произнес:
— Расстраиваюсь
— Ну, это им не удастся, — улыбнулся Гришулин. — Я думаю, нашим военным специалистам есть чем ответить на этот вызов.
— Есть-то оно есть, так ведь такой ответ и средств потребует немалых, я думаю, нам надо увеличить взносы в Фонд мира.
— Интересно, интересно, — действительно с неподдельным интересом произнес Гришулин. — Да где же их взять? Ваша церковь и так отдает все в Фонд мира, остается только на самые необходимые текущие расходы. Мы уж с Клавдией Никифоровной кумекали и так, и сяк.
— Дополнительные средства изыскать можно, если обратиться к мудрой руководящей линии партии, поставленной как основная задача на последнем съезде, — серьезно произнес эту абракадабру отец Никита, и ни один мускул не дрогнул на его лице, хотя внутри все содрогалось от неудержимого веселья, от этой сумасбродной игры в несусветную глупость.
Последняя фраза отца Никиты смутила и озадачила Гришулина, он даже растерялся от того, что, во-первых, не ожидал такого от священника, во-вторых, никак не мог сообразить, о какой линии партии говорит этот ненормальный. Но самое главное, что это нельзя объявить галиматьей и прогнать батюшку. В принципе он говорит правильно и логично, с точки зрения парадно-лозунгового языка съездов и газетных передовиц. Поэтому он только растерянно произнес:
— Уточните, пожалуйста, Никита Александрович, что Вы имеете в виду?
— То, что «экономика должна быть экономной», вот что я имею в виду.
— Но какое это имеет отношение к нашей теме?
— А то, что у нас есть люди среди работников церкви, которые не согласны с этим, идут, так сказать, вразрез с генеральной линией.
— Кто это не согласен? — совсем удивился Гришулин.
— Наша бухгалтер, Клавдия Никифоровна.
— Поясните, поясните, пожалуйста, Никита Александрович.
— У нас в церкви топятся три огромных печки, в бухгалтерии одна, одна в крестильне и еще одна в сторожке. За отопительный сезон в трубу улетают немалые народные денежки. Достаточно убрать эти шесть печей и поставить маленькую котельную с одним котлом. Сэкономленные таким образом средства можно пустить для борьбы за мир. Но Клавдия Никифоровна категорично против того, чтобы экономика была экономной. Это еще полбеды, но в своем сопротивлении генеральной и руководящей линии она ссылается, страшно подумать, на Вас, Андрей Николаевич. Но, конечно, мы этому не верим, что Вы, советский ответственный работник, не согласны с линией партии.
— Она так прямо и говорит? — окончательно растерялся Гришулин.
— Да нет, она только говорит, что Вы запрещаете делать водяное отопление, которое может дать такую эффективную экономию, а уж дальнейшие выводы напрашиваются сами собой. Потом разные нехорошие слухи могут поползти по городу. Ведь всем ясно, что один котел экономичнее шести печей.
Вот это последнее, что поползут слухи и что всем все ясно, больше всего напугало Андрея Николаевича. Он встал и нервно заходил по кабинету.
— Правильно, что Вы, Никита Александрович, не верите этой клевете, я никогда не запрещал делать отопление в церкви, так людям и разъясняйте. Очень хорошо, что Вы зашли, спасибо. Ну надо же, вот так Клавдия Никифоровна с больной головы на здоровую перекладывает. Но мы разберемся, сделаем оргвыводы. А Вы делайте водяное отопление, дело это хорошее, экономить надо народные деньги, это правильно. Экономика должна быть экономной.
На прощание он крепко пожал руку отцу Никите:
— Не в ту систему Вы, батюшка, пошли, надо было к нам, цены бы Вам не было.