Преодоление

Эльтеррус Иар

Лодан свернул и медленно направился к дворцу. Его беспокоила еще одна мысль. Что так подействовало на обычно рассудительного виконта ло’Айри, да и на него самого? Один из ответов он знал: «Голос крови и зов силы». Но может, что-то еще?

И мастер вспомнил видения, приходившие к нему ночами, после того как путешествия в Серый Мир стали регулярными из-за тренировок.

«Тонкие башни из дымчатого стекла на фоне летящих по ветреному небу туч. Потаенный Предел – прародина народа ’але. Глубокие холодные воды, суровые воины и магия крови».

’Але традиционно жертвовали богине

свою и чужую кровь и смерть, а взамен получали ее силу. Хотя второе являлось спорным, навеянным традиционными представлениями об отношениях человека и Высших, скорее они просто теснее соединялись с силой благодаря ритуалам. Вот тут и таилась загвоздка. Стоило хоть немного исказить настрой во время обряда, забыть, что боль и смерть ценны не сами по себе, а лишь являются жертвой, приносимой во имя жизни, как действия, нацеленные на соединение с силой, становились всего лишь следованием традиции. Какой-то эффект для привлечения силы безусловно давали и такие обряды, но гораздо вероятнее они приводили к другому: обряды ради обрядов, кровь ради крови, а далее бессмысленное, но возбуждающее и всепоглощающее желание боли, страдания и смерти как для других, так и для себя. Рассказ Арена о дорском храме, посвященном богине, служил полным подтверждением этой догадки. Да и у обычных дорцев равнодушная жестокость вошла в обычай.

Когда Лодан внезапно осознал это, он остановился, будто споткнувшись. Ему захотелось немедленно найти Халега с Ареном, чтобы поделиться ужасной догадкой. Однако в этот момент он заметил медленно идущую ему навстречу усталую Эдну, которую Лодан собирался найти перед этим. Мастер церемонно поклонился пожилой ведающей.

– Матушка, – произнес он еще непривычное для себя обращение. – Нам нужно поговорить. Обязательно. Сейчас, – твердо добавил Лодан, заметив явное нежелание ведуньи продолжать серьезные беседы сегодня, слишком многое свалилось на нее разом.

– Хорошо, – вздохнула та. – Что-то еще произошло?

– Да. – И мастер, с трудом подбирая слова, изложил суть своего безрадостного открытия и все, что успело случиться с того времени, когда они расстались во дворце.

Они с Эдной шли по дорожкам дворцового парка, а за ними тенью скользил пепельный карайн. Ведающая, слушая Лодана, зябко куталась в длинное теплое пальто и мрачно молчала. Потом подняла глаза.

– Вы считаете, что во всем виноваты ваши предки? – резко спросила она.

– Я не уверен, но и наша вина в сложившемся положении дел есть, – глухо ответил мастер, даже не заметив, что признал свое родство со всеми носителями крови ’але. – Только непонятно, что с этим теперь делать.

– То же, что делали раньше. – Взгляд ведающей пронзил мастера насквозь. – Со слов посла северян, ваши народы и раньше противостояли древнему злу. Возможно, именно потому, что слишком хорошо понимали, где лежит грань.

– Грань? – не сразу сообразил Лодан, но вдруг вспомнил, о чем ему советовал спросить у ведающей его карайн. – Как найти Стражей? Сон сказал, что вам известна «Легенда о пропавших».

Эдна задумалась, название показалось знакомым, но содержание не сразу пришло на ум.

– Это очень древняя легенда. Я затрудняюсь правильно

передать ее смысл. Полагаю, что это – перевод с некоего более древнего языка. Попробую вспомнить дословно.

«Ни в день, ни в ночь не лежит путь туда, откуда нет пути, и по следам туда нельзя пройти. Но наполнится дымом сосуд полуночи, и пролягут пути с восхода в закат, с полночи в полдень. Прямой путь лежит мимо древних стен вдоль рубежа сумерек. Я вижу сталь на дереве ночей, его глаза глядят на землю свысока. Вставайте под знамена, и в пламени лучей откроется дорога на закат».

Эдна вздохнула, переводя дух.

– Дальше не лучше, в детстве я долго корпела над этим манускриптом, пока не выучила его наизусть.

– Он где-нибудь записан? – мягко поинтересовался Лодан, понимая, что воспроизведение по памяти подобного текста требует большего напряжения.

Ведающая покачала головой.

– Некоторые предания не записываются и не хранятся, даже если были записаны. Это считается очень плохим знаком, способным привлечь несчастья на обладателя рукописи и всех его близких.

Мастер только сокрушенно вздохнул.

«Может, нет смысла вспоминать весь? А важно именно о пропавших?» – подумал он.

«Спроси, где находится Дерево Стражей», – от послышавшегося голоса карайна мастера чуть не хватил удар.

– А было ли там что-то про Дерево Стражей? – уточнил он у Эдны.

– Кажется, да. «На каменной скале у грани Севера». Но больше никаких объяснений.

– А как их разбудить?

Ведающая долго молчала, очевидно припоминая содержание легенды, и наконец произнесла:

– «Их пробудит звон», в другом варианте – «сон», но это уже совсем бред.

– Большое спасибо! – пролепетал побледневший мастер. – Простите, что я вас задержал.

«Теперь все понятно», – прокомментировал Сон и затих, словно исчез.

Под вечер А’ира сообщила Лаегу:

– Он пришел. – Голос подруги был очень ласков, однако юношу затрясло, он столько времени ждал этого и одновременно опасался.

Юный си вышел из Дома карайнов. Невдалеке под деревьями он заметил двоих, в Сером Мире они виделись еще более ясно: высокий гордый воин с волосами цвета древней стали – повелитель и его задумчивый одноглазый спутник из народа си. Карайны тенями присутствовали рядом со своими избранниками. Серые небеса благосклонно взирали на всех.

Кровь истинного сына ’але, Руку Великой не спутать ни с чем. Лаег подошел к высокому воину на негнущихся ногах, низко поклонился и произнес:

– Приветствую Ведущего свой народ и прошу о праве следовать за тобой. Прими мою жизнь и кровь во имя долга предков и славы Великой!

Повелитель печально, как показалось юноше, взглянул на него, поднял руку и тихо сказал:

– Принимаю! Твой долг зачтен. Ты свободен следовать туда, куда позовет тебя сердце.

Лаег растерянно глядел на него и не соображал, что следует отвечать. В древнем описании ритуала клятвы ничего не говорилось о свободе. Возможно, молодой повелитель сам нетвердо знал положенные фразы, зато юноша почувствовал, что тот говорит от сердца.