Преодоление

Вагнер Николай Николаевич

К трудовым будням управления Лена привыкла с первых дней. Все, что делалось тут, в конечном счете было связано со стройкой, с ее нуждами, а они вчерашней работнице были понятны и близки. Бесконечный поток сводок, просьб, требований, сообщений об исполнении приказов и распоряжений, телеграмм и писем на фирменных бланках предприятий-поставщиков стекался к Лене, а от нее шел к начальнику управления Груздеву.

Илья Петрович, как только Лена узнала его поближе, понравился ей добродушным ворчанием, хлопотливостью, смешинкой, которая светилась в глазах и слышалась в голосе. О чем бы ни говорил

Илья Петрович, как строго ни спрашивал за непорядок, Лена всегда улавливала подбадривающее: «Не робей». И она не робела: дозванивалась до самых далеких участков стройки, перечитывала после машинки срочные бумаги, сновала по длинным коридорам управления и вызывала людей, которые нужны были Илье Петровичу.

«Прирожденный референт», — шутил он, и Лена знала, что это тоже было проявлением заботы, а не похвалой. Илья Петрович понимал, что настоящее место Лены совсем не здесь, за этим полированным письменным столом, а там, где шел бетон, ставились многотонные опоры, гудели газосварочные аппараты. Она была благодарна начальнику стройки за то, что он взял ее в управление, иначе пришлось бы ехать в деревню, как рекомендовали врачи, и жить там до самой зимы. Теперь — другое дело. Пусть она была не в бригаде, но зато каждый день могла и видеть, и чувствовать стройку, жить теми же заботами, которыми жили все, помогать людям.

Вскоре Лене стала ясной и простой, казалось бы, обыкновенная истина: всякая работа на стройке не только хороша, но и необходима, в том числе и управленческая. Без управленцев, без специалистов как бы взаимодействовали тысячи людей на неоглядной территории стройки, как бы они соблюдали точности проекта, согласовывали сопряжения и сроки? Вон как раскинулась она, стройка. Через открытое окно доносился скрежет кранов и экскаваторов, слышались сигналы машин, глухие удары парового молота. Основные бетонные сооружения спускались широкими амфитеатрами к голубевшей полоске реки. С горы ползли самосвалы с замесами бетона, а навстречу им пробирались машины, уже разгрузившиеся на лесах стройки.

Лена отошла от окна, сняла с валика машинки отпечатанное письмо, вложила его в папку. Рабочий день закончился. Она могла уйти домой еще час назад, но не вернулся Груздев. Вдруг она понадобится? Ведь бывало же, что Илья Петрович врывался под вечер в приемную и, тяжело дыша, просил «отбарабанить» срочную телеграмму или вызвать Москву или звонил в управление с какого-нибудь участка, передавал распоряжения для диспетчера и главного инженера.

В коридоре послышались тяжелые шаги. Нет, это не Илья Петрович. И не исполняющий обязанности главного инженера Коростелев — тот лишнего не пересидит.

Вскоре Лена увидела коренастого белокурого мужчину. Он взглянул пристально круглыми карими глазами, и на лице его тотчас появилась улыбка. Она была располагающей, но и беззастенчивой; со стороны можно было подумать, будто бы этот человек давно знал Лену.

— Познакомимся! — сказал он и шагнул к столу. Рука Лены затерялась в огромной ладони. Лена попыталась высвободить руку, но вошедший не отпускал ее, стоял склонив голову и говорил: — Давно не бывал в управлении. А тут такие приятные перемены. Рад представиться: Петр Иванович Норин. Это имя вам мало о чем говорит,

но все, что вы носите, все, что питает стройку, поступает непосредственно через мои базы. Это для вас! — Норин выпустил наконец руку Лены и положил на стол плитку шоколада.

— Как же это может быть для меня, если вы и не подозревали о моем существовании?

— Подозревал! — горячо заверил Норин. — Еще как подозревал! Даже имя ваше знаю. — И, переходя на дружеский тон, сказал: — Вы не обижайтесь. Просто не знал, когда придется поужинать. Вот и прихватил шоколадку — червячка заморить. Давайте по-братски! — Не развертывая плитки, он переломил ее пополам и протянул Лене: — Выбирайте любую.

— Спасибо, не хочется.

— Ну, этого не может быть!

Норин отломил кусочек, бросил его в рот и, улыбаясь, стал разглядывать Лену. На его розовых щеках появлялись ямочки и исчезали, глаза смотрели безотрывно, и Лене трудно было отвести от них свой взгляд.

— Это верно, что Груздев вернулся из Москвы?

— Да, он прилетел рано утром.

— А сегодня будет?

— Теперь уж вряд ли.

— Жаль. А как он завтра? С утра попаду?

— У вас — срочное дело?

— Чрезвычайно.

— А почему бы вам не пойти к заместителю? Вашими вопросами ведает он.

— У него был, дважды. Теперь нужно непосредственно к Илье Петровичу. Все зависит от него.

— С утра — оперативка, — заглянув в настольный календарь, сказала Лена. — Потом встреча с проектировщиками, обед, после обеда — партком.

— О парткоме слышал. Говорят, Соколкова избрали?

— У вас точные сведения.

— Не рано ли его? Впрочем — это не наше дело. Хуже прежнего не будет. А нельзя ли проскочить перед обедом?

— Ну, что у вас за вопрос? Скажите, я запишу. Доложу Илье Петровичу. Если сочтет нужным, сам вас разыщет.

— Эх, Лена, Лена! Зачем я буду забивать вашу светлую голову моими заботами? У вас и без меня хватает хлопот. Помогите лучше устроить встречу с Ильей Петровичем.

— Как я могу помочь, если вы не говорите, зачем он вам нужен? Что я ему скажу? Забирайте-ка свою шоколадку, мне пора.

— Я провожу.

Норин поднялся, подтянул и без того туго завязанный галстук, задумчиво взглянул в окно. Лена тем временем собрала бумаги и папки, заперла их в шкаф.

— Вы понимаете, — Норин задержал ее в дверях, — вопрос у меня действительно важный, но до некоторой степени личный.

— Так бы и сказали. По личным вопросам Илья Петрович принимает каждый день с восьми до десяти. Кроме пятницы. А завтра, к вашему сведению, пятница. Так что приходите в любой другой день.

— Все ясно! — театрально воскликнул Норин. — Идемте! Я по дороге все вам объясню!

Лена быстро шла по коридору. Норин следовал чуть поодаль, внимательно разглядывая ее. У выхода она внезапно остановилась. Заглядевшийся Норин налетел на Лену, едва не сбив с ног, и в последний момент придержал ее обеими руками.

— Что с вами? — строго спросила Лена.

— Прошу прощения, замечтался, — ответил Норин, отведя руки.

— Бывает. До свидания.

— Но нам — по пути.

— Вам даже известно, где я живу?

— Не совсем точно. Где же?

— На Приморском.