Преодоление

Вагнер Николай Николаевич

— Зато шлюзуются суда. Управление получило поздравительную телеграмму министра. Всем работникам начислена премия.

— А если твоя стенка рухнет?

— Не беспокойтесь.

— Не беспокоиться? Ну уж извини! — вскочив, закричал Груздев. — Там же люди! Люди, черт возьми! Они погибнуть могут! В любую минуту! — Илья Петрович чиркнул спичкой, прикурил папиросу и размашисто зашагал по кабинету, выпуская клубы дыма, потом неожиданно остановился и понизил голос почти до шепота: — Сегодня же напиши объяснительную для министерства, а сейчас немедленно организуй засыпку грунта.

Иначе я освобожу тебя от исполнения обязанностей главного. — Он нажал кнопку звонка. Вошла Лена. Встала у двери.

— Проходи ближе. Садись. Бери бумагу и пиши.

Груздев нагнулся к столу, взял неловкими толстыми пальцами листы с записями и начал диктовать приказ. Он отмечал грубые нарушения заданных норм по ряду основных объектов, безответственность Коростелева, допустившего отклонения от проекта. Заканчивался приказ строгим выговором исполняющему обязанности главного инженера стройки с занесением в личное дело.

— Все! — сухо сказал Груздев. — Отпечатай побыстрей и вызови машину.

Лена не уходила. Она смотрела на Коростелева, на его побледневшее, напряженное лицо. Он сидел, наклонив голову, покусывая тонкие губы.

— Ну, чего ты? Можешь идти.

— Я хотела спросить, не примете ли вы… Там товарищ с Разъезда. Второй день не может попасть.

— Кто такой?

— Норин, из снабжения.

— Норин?.. Почему обязательно ко мне?

— Петр Иванович Норин, — объяснил Коростелев, — очень инициативный работник. По пустяку он не придет.

— Разберись с ним сам. Я не успеваю. Леночка, проси. — Груздев поспешно собрал в папку бумаги и направился к двери. Отступив на шаг, он пропустил Норина, внимательно взглянул на него. — Проходите, товарищ Норин. Прошу извинить. Изложите суть вашего вопроса Евгению Евгеньевичу.

— Спасибо, Илья Петрович! — Норин чуть улыбнулся. — Большое спасибо! С удовольствием!

Коростелев продолжал сидеть перед столом. Жестом руки он показал на кресло, стоявшее напротив. Норин сел.

— Евгений Евгеньевич, чем-то расстроены?

— Тут расстроишься, — ответил Коростелев и взял сигарету из коробки, протянутой Нориным. — Опять ваша «Фемина». Где вам удается их доставать?

— Это не сложно. Я и вам привез блок, вечером занесу.

— Фемина, Фемина, — меланхолично проговорил Коростелев, постукивая сигаретой по коробке.

— Что все-таки произошло? Не секрет?

— Какой секрет! Раздельную стенку доверху не заполнили. Ну и что? Стенка стоит. Суда идут.

— Еще как! Сам вчера шлюзовался. Признаться, не ожидал, что пустят в срок.

— В том-то и вопрос. Правда, официально шлюз еще не сдан. Важно было вовремя открыть движение. Я это обещал и выполнил. Конечно, может быть, я и не прав, — пожав плечами, сказал Коростелев. — Скорее всего… Взял на себя ответственность, пока не было Груздева. А зачем? Десятью днями раньше, десятью позже — какая вроде бы разница? Правда, не было бы премии, притом значительной. А благодарственных звонков из области сколько получил!..

— Премия тоже вещь. Дураков работать за спасибо теперь нет.

— Нет, говорите? Есть, дорогой Петр Иванович, сколько угодно.

И дураков, и просто посредственных личностей. Но мне, знаете ли, это все надоело. И дураки, и бездари, и хамы. Я вот подумываю, не согласиться ли на директорство в институте. Пока не поздно. Ставка плюс лекции. И потом, не забывайте о моем кандидатском звании. Получится не меньше, чем здесь, а ответственности… Боже мой, какая там ответственность? Институт вечерний. Научной работы — раз, два и обчелся. Поверьте, Петр Иванович, ничего нет более благодарного и, если хотите, благородного, чем вузовская работа.

— Это конечно, а у меня другое дело.

— Ну да, я понимаю! Вам подавай размах, должность покрупнее и работы невпроворот. Вам хочется парить где-нибудь повыше, а не сидеть на своем Разъезде! Так с чем же вы пришли к Груздеву?

— Вот с тем и пришел, чтобы парить не парить, а подрасправить крылья. Ведь и в самом деле засиделся я на Разъезде. Ну сколько можно крутиться в снабжении?

— Придется покрутиться еще немного.

— Евгений Евгеньевич!

— Да, братец, ну хотя бы с месяц-два.

— Месяц — не год, а что потом?

— Потом мы проводим на пенсию заместителя по административно-хозяйственным вопросам и пригласим на эту должность вас. Вы, кажется, это имели в виду?

— Честно говоря, не возражал бы. Думаю — справлюсь. Но как посмотрит Груздев?

— Постараемся, чтобы посмотрел благосклонно. Вам, между прочим, не мешало бы почаще показываться ему на глаза. Тем более, отношений с ним вы не портили. Кстати, на той неделе будет хозяйственный актив. Почему бы вам не выступить? Причем проблемно? Материально-техническое снабжение — вопрос далеко не узкий.

Коростелев загасил сигарету, встал, стряхнул пепел с лацкана пиджака, прошелся по ковру, лежащему на середине кабинета. Выглядел Коростелев молодо. При высоком росте и сухопарости он не казался худым. Скорее он был стройным. И всегда опрятным. Белоснежный воротничок, тщательно отутюженные брюки, до блеска начищенные полуботинки. Норина всегда удивляла безукоризненная аккуратность Евгения Евгеньевича. Такой же была его квартира, в которой Норину приходилось сиживать за преферансом.

— Неплохо бы отобедать! — прервал мысли Норина Коростелев. — У меня сегодня, кажется, должны быть голубцы из первой свежей капусты. Приглашаю!

Они вышли в приемную. Лены там не было. Пока Коростелев заходил в свой кабинет за плащом, Норин черкнул на листке настольного календаря: «Спасибо! Петр».

Он был доволен тем, как складывался день. Лена все-таки помогла попасть к Груздеву. Начальник стройки обратил на него внимание и, пусть беседа не состоялась, вполне вежливо перепоручил его Коростелеву.

Настроение Норина, не знающее спадов, стало после приглашения Коростелева еще более приподнятым. Сидя в машине, он весело рассказывал о новостях на той стороне реки, ловко вплетал в разговор анекдоты, которых знал множество. Мрачное расположение духа Коростелева мало-помалу развеялось, и когда они вылезли из машины и пошли по узкой тропке к дому, Евгений Евгеньевич даже засвистел бодрую мелодию.