Преодолевая сопротивление
Шрифт:
Сейчас ситуация идеальная - все дружно спят. Юля прижимает к себе Юру, младшего из сыновей. Лида лежит в коконе рядом с ними, посасывая свою губку нижнюю. До невозможности, неописуемо, сладкая трехмесячная девочка. С сыновьями настолько умопомрачительных приливов нежности у меня не случалось.
– Папа, я не сплю, - шепотом произносит Володя, приоткрыв один глаз. Он лежит обнятым Ваней, вторым по старшинству сыном. – Он ко мне прилепился, - фыркает в сторону брата младшего. – Я не смог встать. Телевизор отключился.
Вова, как самый старший, относится к младшим с терпимостью. Он вообще осознанный и терпеливый парень. Уходя на работу, за старшего его оставляю всегда.
– Мама мне чебуреки с сыром жарила сегодня. Я тебе оставил попробовать, - сообщает мне сын, когда я помогаю ему выбраться из объятий брата, поднимая на руки. – Ваня горшок разлил, пока мама пол мыла, Юра разбил бутылочку Лиды с водой, - за первые пару секунд всех сдать умудряется. Понятно почему именно ему я доверяю?
Успеваем с ним только до двери дойти, как Лида хныкать жалобно начинает.
– Мама сказала – Лиде животик болит. Она и днём плакала, - гримасой выражает своё отношение к ситуации. Сопутствует.
Целую сына в макушку, прижимая ладонью к себе его голову.
– Заберем её с собой? – спрашиваю, улыбаясь.
Когда у Юли сил не остается или желания, Вова мне в одиночку выкладывает, как у них день прошел. В мельчайших подробностях. Если постараться, можно узнать что они ели на завтрак и обед. Сколько раз гуляли на улице. В какие игры играли и кто победил. Сколько сладостей умудрились урвать.
– Чтобы мама поспала? – вскидывает голову сын, в глаза мне заглядывая.
– Именно так.
Все последующие роды, как и первые, я провел вместе с Юлей в родзале. Такого страха, как с Вовой она больше не испытывала, но мне самому хотелось ситуацию контролировать, следить за процессом, держать Юлю за руку. Да и чего скрывать, первая встреча с ребенком именно в родовой ни с чем не сравнима. Непередаваемые эмоции испытываешь в момент прикосновения к нему, ещё не обтёртому, напуганному, беззащитному и отчаянно кричащему.
Перед рождением Лиды я считал, что всё уже знаю, всё мы проходили - как искупать, покормить, развлечь. Оказалось это не так. Лида родилась совсем крошечной. Было ощущение, что кроме хрупких косточек, тонкой кожицы и огромных синих глаз в ней ничего нет, невесомость в чистом виде. Бережно держа её на руках, понял, что отцом девочки только предстоит научиться сыть. Материи разные. С каждым днем убеждаюсь в этом всё крепче и крепче.
Вот и сейчас, поставив сына на пол, беру дочку на руки и замираю. Когда она своими глазками заглядывает в мои, чувствую себя пацаном недалеким, совсем несмышленым, разве что не смущаюсь. Она не только мяском стремительно обрастает, но и влияние своё на меня увеличивает.
Как я мог раньше не хотеть детей? Чем бы я сейчас занимался, а главное для
У Лиды режутся зубки (так рано!), рот полон слюней, которые она весело пускает, беззубой улыбкой сверкая. Внешне дочка на Юлю похожа. Маленькая манима копия.
– Ей подгузник менять пора, - кривится Вова, делая вид, что вот – вот и я увижу содержимое его желудка. – Она кушала перед тем как уснуть. Как по прямой всё выходит, - бубня спускается со мной за руку по лестнице на первый этаж.
– Пошли менять, раз пора.
Пока укладываю Лиду в электронные качели, на кухне стоящие, Вова занимает место за столом. Каждый из детей что – то от Юли перенял. Вова – постоянно голодный. Он готов жить на кухне, плавно переводя завтрак в обед, который перейдет в полдник, затем уже в ужин. Что именно есть – его не волнует, хоть морковь, хоть лук вареный, которой он шоколадом благополучно заест. Юля не знает, что в машине – каталке, к которой Вова никого не подпускает, у него склад подаренных дядей шоколадок хранится.
– Вот вы где!? А я вас потеряла, - Юля появляется в арочном кухонном проеме, зевает, ладошкой рот прикрывая, несколько раз жмурится. – Прости, зайчик, мама уснула, - подходя ближе целует Вову в пухлую щечку. – Ты раньше сегодня, я рада, - очередь и до меня доходит.
Прикоснувшись к моей щеке пальцами, Юля едва ощутимо, безумно нежно касается своими губами моих. Несколько секунд чувствую её теплое дыхание, затем она отстраняется и прижимается лбом к моему плечу, посмеиваясь.
Оборачиваюсь и вижу кривящегося, как от оскомины Вову. Вот сейчас он не прав.
– Я радио няню включила. Когда Юра проснется и Ваню разбудит, мы услышим, - говорит Юля отстранившись. – Для тебя лазанью сделала, будешь?
– Я буду! – подпрыгнув на меня Вова кричит. – И компот! – смотрит на нас выразительно, слегка голову запрокинув кверху. Вид у него такой, словно неделю голодом морили.
– А перец фаршированный будешь? – спрашивает Юля улыбку скрывая.
И тут у малого агония начинается. Он не знает что выбрать, понимает же, что всё вместе ему не осилить, но отказываться ни от чего не спешит.
– Сережа приедет завтра с детьми, - шепчет Юля мне на ухо, когда ночью мы вдвоем остаемся. Необходимости говорить тихо нет, она по привычке. – Мясо пожаришь нам? Я твоему племяннику пообещала уже.
Так вышло, раз уж мы самые тяжело мобильные, то сборы обычно проходят дома у нас. Когда приезжает брат с племянниками и Нагорные с детьми, происходит апокалипсис. Мне, взрослому мужику, хочется спрятаться где нибудь.
– Раз пообещала, то конечно. Утром съезжу за мясом.
– Ты чудесный, - лопочет жена с придыханием. – Очень люблю тебя, - закидывает ногу мне на бедра, а голову на плечо опускает. Прижимается со всех сил, стараясь впечататься.