Препод
Шрифт:
– Э-э, - зеленокожая внезапно смутилась и буркнула, - не успела.
– Так вот зачем меня сюда притащили… - глубокомысленно протянул я.
– А ты думал зачем?
– презрительно поджав губы, с злостью в голосе произнесла Мымра.
– Конечно за этим самым, - ответил я, широко улыбнувшись, вызвав стон понтийки.
В общем, кое как приведя всё внутри в более менее приглядное состояние, мы, всё-таки смогли поговорить, и я вновь описал, со всей возможной фантазией, как эти неведомые культисты
Выслушав меня, проректор, с некоторым сомнением, произнесла, что, возможно, это был какой-то небольшой культ, не успевший развиться в серьёзную организацию, а значит, слишком сильно переживать на счёт повторения случившегося или гипотетической мести за убитых товарищей не стоит.
Успокоенная этим ректор, вновь оглядела кабинет, задержала взгляд на остатках сапог торчавших из оплавленного и раскрошенного пола прямо посредине, после чего уточнила:
– Так из-за чего всё началось?
Она прекрасно поняла, что разговорами про это самое, я просто играл, специально запутывая её, поэтому обращалась строго к понтийке.
– Да этот, - тут Мымра произнесла какое-то неизвестное, но явно неприличное слово, - осквернил мой вардрам.
– Что ты сделал?
– округлив глаза, перевела взгляд с меня на барабан в углу и обратно Нодерляйн.
– Да не осквернял я, - возмутившись подобным инсинуациям, заявил им, - только присел.
– Жопой своей!
– рыкнула снова зеленокожая.
– У-у, - протянула Сильвия, осуждающе качая головой, - Вольдемар, это очень серьёзный проступок. Вардрам для понтов не просто инструмент. Под него они идут в бой, он олицетворяет силу и доблесть любого понта.
– И что теперь, казните меня?
– насупленно спросил я.
– Нет, ты будешь участвовать в ритуале очищения, - ответила Мымра, пронзив меня суровым взглядом, - вместе со мной, сегодня, как опустится тьма, на заднем дворе Академии.
– Ты считаешь, что он достоин?
– уточнила ректор, похоже, больше меня разбирающаяся в этих понтийских ритуалах.
– В нём есть дух и гордость, и упрямство. Наш бог любит таких. Думаю, он примет его.
– А-а, в чём, собственно, этот ритуал будет заключаться?
– осторожно поинтереовался я, - что мне надо будет делать?
Я посмотрел на Рагырду, но та, надменно дёрнув головой и отвернувшись, дала понять, что объяснять ничего не собирается. Перевёл взгляд на ректора.
– Делать?
– Нодерляйн на секунду замерла, а затем расплылась в ехидной ухмылке, - делать будешь это самое. Да, да, то о чём ты подумал.
Расхохотавшись, она вышла из кабинета проректора, оставив меня гадать, действительно ли там будет это самое, или это самое будет чем-то другим? Чёртова баба
– Иди, иди, - подтолкнула меня к выходу Мымра, - приходи после занятий, будем тебя готовить.
Весь оставшийся день, ведя предметы почти на автомате, рассеяно и, иногда невпопад отвечая на редкие робкие вопросы студентов, я думал о предстоящем ритуале очищения. Пытаясь понять, оно будет это самое или не это самое. Поэтому, когда с заходом светила вновь оказался на пороге кабинета понтийки, сразу спросил:
– Может мне помыться сходить? А то я не совсем чистый. Запах пота там, ну, сама понимаешь.
– Не надо никуда ходить, тем более намываться, как какие-нибудь алали, - презрительно ответила та, - пот и кровь приятны нашему богу. На, надень.
Тут она швырнула мне какую-то непонятную скатку ткани, развернувшуюся в плотную красную ленту шириной в ладонь и длиной метра в четыре.
– Чего это?
– вертя ту в руках, спросил я.
– Это субур, единственное одеяние которое разрешено для проведения ритуала, - пояснила проректор.
– И куда его наматывать?
– Вот туда, - ткнула она пальцем мне в район промежности.
– В смысле только вот её и больше ничего?
– я начинал чувствовать себя глупо.
– Да, - рыкнула понтийка, начиная терять терпение, - снимаешь всю одежду и наматываешь субур на чресла.
– И как наматывать?
– Всё забываю, что вы не знаете наших обычаев, - вздохнула женщина, затем терпеливо пояснила, - сначала делаешь виток вокруг талии, затем просовываешь конец субура под получившийся пояс и пропускаешь между ног, затем просовываешь под пояс сзади и оставшуюся часть наматываешь также вокруг талии, в конце сзади повязываешь узел.
– Сложно, - с сомнением произнёс я.
Что-то описание вот этого вот наматывания мне напоминало и тут я вспомнил сумоистов, вроде на них было одето что-то подобное. Правда, как такие недотрусы назывались у японцев, не вспомнил.
– Ладно, помогу надеть, - Рагырда поднялась со стула принесённого взамер разбитого, встала передо мной, скомандовала, - раздевайся.
– Ну нет, - решительно отказался я, - я попробую сам, а тебя, если что позову. Выйди пока, нечего голых мужиков разглядывать.
Та только фыркнула:
– Было бы на что смотреть.
Но вышла, оставляя меня одного.
Скинув мантию, а затем и рубаху с кальсонами, я принялся разбираться с этим субуром.
На самом деле, конструкция была не слишком хитрая, главное было мотать достаточно туго, единственно оставался вопрос с узлом, который нужно было повязать в конце.
– Госпожа проректор. Рагырда, - позвал я, держа рукой свободный конец ленты, чтобы всё не развязалось обратно.
– Ну что?
– заглянула та.