Прерванная юность
Шрифт:
– Какие черные, - удивился Олег.
– Кто они, мама?
– Не знаю, сынок, но сдается, что кончилась война для нас с тобой.
Незнакомые солдаты по-хозяйски и деловито устраивались на подворье для ночлега. При этом они весело переговаривались и улыбались, казалось, что во рту мужчин
белоснежных зубов больше, чем у обычного человека. Прибывшему домой Вальтеру протянули деньги и попросили забить поросенка. Тот кинулся с братом исполнять волю военных людей. Павлу и поляку не осмелились поручить это.
Они
Он подошел к Анне и, смущенно улыбаясь, сказал:
– Ну прощай Анна Максимовна! Может, свидимся когда на родине. Затем он повернулся к Олегу и протянул руку:
– Бывай и ты, парень. Домой вернешься, наверстаешь учебу, только не ленись учиться. Знание - сила нынче.
Анна улыбнулась и попрощалась:
– Дай тебе Бог, Павел, здоровья и легкой дороги домой.
Павел махнул рукой и направился к Ельзе. Она скромно стояла в сторонке. После непродолжительного разговора с ней, он сел в машину, которая сразу тронулась.
Анна Максимовна грустно смотрела вслед. Пока она не скрылась за поворотом, как будто чувствовала, что судьба не сведет их больше вместе.
Вечером фрау Марта долго присматривалась к своей работнице, словно не решалась спросить, но потом все-таки предложила:
– Оставайся у нас, Анна, будешь по дому работать за деньги. Сына в немецкую школу отправим, комнату выделим вам побольше. Ты хорошая девушка и прекрасная горничная служанка. Мы были довольны тобой.
Анна долго думала, но отказалась:
– Спасибо, фрау Марта. Мы с сыном благодарны вам за хорошее отношение, но поймите, там муж будет ждать. Отец, мать, брат и сестры - тоже, я скучаю по ним, не обижайтесь, что отказываюсь.
– Вольному воля, мы не в претензии, конечно, среди своих лучше, чем среди чужих. Но говорят, что ваши власти не жалуют, кто побывал в Германии.
– Чему быть, тому не миновать, но своего мужа и ему отца, - Анна кивнула на сына.
– Я не брошу.
Вальтер сам через день доставил на поезде Анну и сына в город Ульм, где американцы разбили лагерь для русских военнопленных и работников. Фрау Марта собрала сумку, куда положила несколько платочков, отрез на платье, а Вальтер положил бритву для мужа служанки.
Американцы заполнили анкету на вновь прибывших и потом предложили работу на выбор в странах: Англия, Канада, Греция, Франция и даже Австралия. Но Анна Максимовна, не смотря на запугивание офицера, что в СССР им не поздоровится, решительно отказалась и в конце разговора добавила:
– На чужбине и собака тоскует.
Но не все рвались домой, многие оставались в Германии или переезжали в другие страны.
Через два дня американцы снарядили кортеж из грузовиков и отправил в Потсдам партию соотечественников в советский
Глава 33
Павел промолчал, хотя и был польщен вниманием баура, но в его планы не входило оставаться на чужбину. Он намыкался по чужим углам, когда жил в Новгороде с отцом.
– Благодарю за предложение, Вальтер, но в чужом краю веселье, да чужое, в родном - беда, да своя, - сказал он.
Немец долго молчал, потом сказал:
– Может, ты и прав. Не зря народ говорит, что на чужбине и собака тоскует. Но знай, если надумаешь, всегда рад принять хорошего работника.
Павел Семенович кивнул головой и отправился в сарай. Прошло несколько месяцев, как он у хозяина сельского подворья. На жизнь парню жаловаться грех: накормлен, одет, обут, крыша над головой, но это все чужое, очень хотелось домой.
– Олег, сколько раз тебе говорила, не шлепай по лужам, смотри, опять вымазался, как поросенок. Фрау Марта будет недовольна, что в доме живет такой неаккуратный мальчик,
– услышал Павел строгий голос Анны, служанки хозяев, когда открыл ворота. Он знал, что она из Ленинграда, и была с сыном в концентрационном лагере Дахау. Ее тоже забрал на подворье хозяин.
Павел редко разговаривал с молодой женщиной, виделись только мельком. Она готовила обеды, прибиралась в доме и стирала на хозяйской половине дома, он работал на подворье и жил в сарае.
Весна 1945 года - ранняя, в апреле частые дожди насытили влагой землю так, что было не пройти, не измазавшись.
Мальчик низко опустил голову и молчал. Напротив него стояла рассерженная мама и строго смотрела на него.
– Ну, что ты накинулась на мальца, Анна Максимовна, весна на дворе, снег ручейками тает, кораблики в самый раз пускать. Иль не была сама ребенком?
– Не заступайтесь за него, Павел Семенович, если бы в первый раз перемазался, а то каждый день приходится стирать его штаны. Мне и без того хватает хозяйского белья, а еще и сын подбрасывает. Хозяйка не любит неаккуратных людей, ворчит.
– На то она и хозяйка, чтобы держать работников в строгости. Ты отпусти парня погулять по двору, нечего в сарае держать. Поди, насиделся под нарами в лагере? Павел слышал о женских камерах в Дахау. Многие женщины были там с детьми, которые прятались под нарами, когда заходила охрана в барак, боялись, что разлучат с матерями.
– Не без этого, но и волю давать ему нечего.
– Анна грозно взглянула на сына, который тишком подглядывал за русским дяденькой, вздохнула.
– Когда же кончится война уже. От рук отбился без отца. Ладно, беги, только смотри там, не лезь в лужи.