Прерванный полет «Эдельвейса». Люфтваффе в наступлении на Кавказ. 1942 г.
Шрифт:
Я готовлю бомбовый прицел, выбираю бомбы и снова включаю бомбосбрасыватель, после чего не отрываю глаз от окуляра. Я вывожу цель на продольную линию, мастерские попадают в перекрестье, перевожу переключатель прицела, выставляю указатели угла зрения на конечную отметку, цель снова попадает в перекрестье, снова перевожу переключатель, выставляю отметки одна над другой – и вот цель снова в перекрестье. Я нажимаю кнопку, и бомбы падают в 50 метрах одна от другой. Я поворачиваю панораму назад, чтобы увидеть попадания. «4, 5, 6, 7, 8, 9 бомб. Отлично, горит!» – слышу я голос Ханса. В окуляр я вижу попадания в мастерские. От взрывов начинается пожар. Крутой вираж не позволяет мне следить за происходящим дальше. Я снова отворачиваю у бомб колпачки. Как сильно стреляет
Бум! Над моей головой что-то ударило. Я удивленно поворачиваю голову – в фонаре надо мной дыра. Другие тоже смотрят на нее с облегчением. И тут нам снова повезло. Мы подлетели к району сбора, где уже кружат две другие машины. В прежнем составе мы ложимся на обратный курс. На улицах Севастополя мы наблюдаем интенсивное движение транспорта. Образуются редкие облака, на нужном пеленге я нахожу музыку, и вскоре мы садимся на нашем аэродроме. После того как вылезли, замечаем попадание в радиатор. 1-й техник сразу же начинает устранять повреждение. Па второе задание мы вылетаем на другом самолете. И так каждый день по шесть-семь раз над противником. Больше никакой другой жизни у нас нет».
9 июня VIII авиакорпус, Авиационное командование «Зюд» и частью сил IV авиакорпуса выполнили 1044 самолето-вылета, сбросив на Севастополь 954 тонны бомб. На следующий день соответственно 688 самолето-вылетов и 634 тонны бомб. В тот день в гавани были потоплены сначала транспорт «Абхазия» водоизмещением 4727 тонн, а затем и эсминец «Свободный». Последние прибыли в крепость в составе конвоя с грузами и подкреплениями.
11 июня было выполнено 1070 вылетов и сброшена примерно 1000 тонн бомб всех калибров [58] .
58
Hayward Joel S.A. Stopped at Stalingrad: the Luftwaffe and Hitler’s defent in the East, 1942–1943. University Press of Kansas, 1998. P. 72–73.
Однако столь интенсивные, фактически ковровые бомбардировки, проводившиеся Рихтхофеном, быстро привели к опустошению запасов топлива и боеприпасов на аэродромах. Он с неохотой понял, что всю крепость ему все равно не уничтожить. Поэтому тактика авиаударов была вынужденно изменена. Отныне штурмовики и бомбардировщики должны были сосредоточиться на наиболее приоритетных целях, которые непосредственно мешают наступлению пехоты. Но боеприпасов все равно не хватало. 14 июня Рихтхофен констатировал в дневнике, что ему катастрофически не хватает бомб, а три дня спустя его подразделения смогли сбросить на Севастополь только 800 тонн вместо запланированных 1000 тонн, но уже из-за острой нехватки горючего.
Сам командир VIII авиакорпуса вел весьма контрастный образ жизни в эти дни. Он либо находился на своей наблюдательной вышке, расположенной на возвышенности южнее города, либо летал над Севастополем на своем «Шторьхе», либо проводил совещания, восседая на троне в увешанном картинами и гобеленами просторном дворце в Бахчисарае.
Почти каждую ночь советские бомбардировщики с Тамани и Северного Кавказа проводили рейды против немецких позиций в Крыму, в том числе бомбили Феодосию, Симферополь, Евпаторию и Ялту. Германские РЛС легко отслеживали траектории полетов самолетов, однако у люфтваффе в Крыму не было ночных истребителей для их перехвата. Впрочем, действия советских бомбардировщиков оказались малоэффективными из-за плохой навигации и нехватки разведданных. Бомбы чаще всего сбрасывались по площадям без всякой точности.
А вот самолетам, базирующимся непосредственно в Севастополе, в первые дни наступления удалось нанести небольшое количество эффективных ударов по немецким позициям. По приказу Рихтхофена аэродромы на полуострове Херсонес были взяты под обстрел зенитными подразделениями. В течение дня он лично наблюдал за ними со своей смотровой башни. Перед взлетом советские самолеты всегда поднимали большие облака пыли. Как только это происходило, Рихтхофен приказывал зенитным батареям открывать огонь, а немецкие
Между тем советские войска продолжали упорно держаться. Только за первые дни наступления потери 11-й армии составили 10 300 солдат и офицеров. Рихтхофен переживал, а фюрер волновался еще больше. Последний надеялся, что битва за Севастополь будет развиваться по керченскому сценарию. То есть судьба кампании решится уже в первые 5–7 дней, после чего уже можно будет начинать переброску высвобождающихся подразделений, в первую очередь авиации, на север в район Дона. Командующий группой армий «Юг» фон Бок также потирал руки, предвкушая, как скоро получит VIII авиакорпус в свое распоряжение. Однако этим оптимистическим планам не суждено было сбыться. Наоборот, Гитлеру пришлось санкционировать срочную переброску в Крым трех полков подкреплений, а Рихтхофену дать больше времени, чем планировалось.
Тем временем, несмотря на полное господство люфтваффе в воздухе, советские корабли продолжали предпринимать отчаянные попытки по снабжению крепости. 12 июня в Севастополь шли сразу две группы: крейсер «Молотов» с эсминцем «Бдительный» и транспорт «Грузия» водоизмещением 4857 тонн с двумя тральщиками.
Боевые корабли на подходе к Крыму несколько раз подвергались атакам пикирующих бомбардировщиков и торпедоносцев. «Солнце уже село, но было еще светло, стемнело только на востоке. Сейчас была особенно опасна атака торпедоносцев, – вспоминал флаг-штурман Борис Петров. – Именно по этим соображениям эсминец занимал позицию слева от крейсера в направлении светлой части горизонта. Ведь торпедоносцы, скорее всего, будут атаковать с востока – со стороны темной, то есть с правого борта. Так и было – вначале по отряду нанесли удары четыре бомбардировщика: два атаковали крейсер и два – эсминец.
Бомбардировщики еще атаковали, когда были обнаружены торпедоносцы. Они приближались справа. Крейсер повернул влево, сбивая прицеливание бомбардировщиков и готовясь уклониться от торпед «Хейнкелей», и открыл огонь.
Это была впечатляющая картина! Башни главного калибра и 100-миллиметровая батарея правого борта дали залп одновременно. Перед низко летящими торпедоносцами клубились вспышки рвущихся в воздухе снарядов «соток» и вставали мощные столбы воды от падений снарядов главного калибра. Один из «Хейнкелей» клюнул носом и врезался в воду [59] . Три других сбросили торпеды, но крейсер резко повернул влево, и они прошли за кормой.
59
Петрову показалось. В этой атаке, как и в последующих, II./KG26 потерь не имела.
Батарея «соток» левого борта и эсминец в это время вели огонь по бомбардировщикам. Стреляли они метко, и «Юнкерсы» сбросили бомбы раньше, чем нужно. Они взорвались в воде на расстоянии около двухсот метров от борта крейсера.
Через 10–15 минут атаковала еще одна группа бомбардировщиков. Бомбили они с горизонтального полета, с большой высоты, и попаданий опять не было. Около 21.00, уже совсем в сумерках, отряд атаковали два «Юнкерса» и два «Хейнкеля»-торпедоносца. Несмотря на сумерки, сигнальщики обнаружили их своевременно, артиллеристы открыли огонь. Правда, главный калибр в этот раз огонь открыть не успел, но зато огонь «соток» был усилен 37-миллиметровыми автоматами. В темноте были видны очереди трассирующих снарядов. Казалось, что трасса прошивает торпедоносец, а он все шел к крейсеру. Романов своевременно развернул корабль бортом к торпедоносцам, чтобы максимально использовать артиллерию, а затем «подставил» корму сброшенным торпедам. Торпеды прошли мимо…