Преследование
Шрифт:
Он не улыбнулся ей в ответ. Зажав в руке двууголку, Лукас подошел к сестре.
— Здравствуй, Амелия. Представь мое удивление, когда я, приехав вчера вечером на Кавендиш-сквер, получил твое письмо. — Его серые глаза вспыхнули яростью.
Амелия решительно взяла брата под руку и с такой же решимостью поцеловала его в щеку.
— Я так рада, что ты вернулся в город! Я скучала по тебе. — И она повела его в западное крыло дома.
— Даже не пытайся манипулировать мной! Ты — экономка Гренвилла? — недоверчиво спросил он.
Лукас знает ее слишком хорошо, нервно подумала
— Когда я поняла, как нужна его детям, я просто не смогла отказаться. И это пошло мальчикам на пользу, Лукас.
Брат мрачно взглянул на Амелию, когда она пригласила его в маленькую гостиную с бледно-розовыми стенами, белым потолком и позолоченной отделкой. Амелия отпустила его руку, чтобы закрыть за ними дверь.
— Ты цела и невредима? — настойчиво спросил брат.
Амелия обернулась. Сердце ее заколотилось, но она спокойно спросила:
— Что это значит?
— Это значит, что я не забыл, как десять лет назад он самым возмутительным образом флиртовал с тобой! Это значит, что я не забыл, как ты была безумно влюблена в него. — Его взгляд не дрогнул ни на мгновение. — Одно дело — помочь с его детьми после похорон, Амелия, но это переходит всякие границы!
Она заметила у брата круги под глазами.
— С тех пор минуло десять лет. Мне тогда было шестнадцать, Лукас. Теперь я — взрослая и разумная женщина. Ты знаешь, что я склонна к состраданию. Его детям сейчас намного легче, и я счастлива осознавать, что в этом отчасти есть и моя заслуга.
— А как поживает Гренвилл? — язвительно спросил брат.
Амелия молилась, чтобы не покраснеть.
— Он по-прежнему сокрушен своей потерей. — Она помедлила, неожиданно подумав, не спросить ли мнение Лукаса по поводу странного поведения Саймона. Впрочем, делать этого не стоило, ведь тогда подозрения брата могли только усилиться! И она решила сменить тему. — Когда ты вернулся? Сапоги у тебя не пыльные, но ты выглядишь уставшим.
— Я вернулся среди ночи, Амелия. Если честно, я не спал несколько дней — и не смог уснуть после того, как прочитал твое письмо, — кратко пояснил он.
Амелия тут же забыла о том, что собиралась оправдываться.
— Ты был там, где я думаю?
Неужели он находился во Франции, помогая обездоленным семьям эмигрантов?
Его серые глаза сощурились.
— Я был на руднике.
Они оба знали, что это была ложь.
— Лукас! — Амелия бросилась к брату, взяв его руки в свои ладони. — Я виделась с Джулианной. Она рассказала мне, какой ужас творится сейчас во Франции. Тебе небезопасно ступать на эту землю. Если тебя схватят, то обязательно посадят в тюрьму, и ты вряд ли когда-нибудь выйдешь оттуда!
— Если меня схватят, то отправят прямиком на гильотину, — без обиняков заявил Лукас.
Амелия вскрикнула от ужаса.
— Я умоляю тебя — я знаю, что ты — человек чести и патриот, — но, ради всего святого, брось эти свои операции в военное время!
Лукас взял ее за плечи.
— Не проси меня о невозможном, Амелия. И не меняй тему! Я волнуюсь о тебе. Я видел, как вы с Гренвиллом смотрели друг на друга во время похорон!
Она застыла
— Что ты имеешь в виду?
— Он не мог отвести от тебя взгляд, а ты не могла отвести взгляд от него! — вскричал Лукас.
А вот теперь Амелия точно знала, что залилась краской.
— Полагаю, ты ошибаешься, — осторожно заметила она.
Лукас смерил ее недоверчивым взглядом:
— Каким образом этому распутнику удалось убедить тебя поступить к нему на работу? Или я догадываюсь как? Черного кобеля не отмоешь добела!
Амелия высвободила руку из его мертвой хватки.
— Если ты думаешь, что он оказывал какие-то знаки внимания, чтобы заполучить меня к себе на работу, ты сильно ошибаешься. — Собственно, она говорила чистую правду, но чувствовала себя так, будто лгала. — Гренвилл — не распутник! Ты, вероятно, не знаешь, что после похорон я отправилась в Сент-Джаст-Холл, чтобы помочь с детьми. Гренвилл был в ужасном состоянии, Лукас. Он заперся в своих комнатах вместо того, чтобы заботиться о сыновьях. Дети отчаянно нуждались во мне тогда, точно так же, как они нуждаются во мне и сейчас.
— Почему? Он все еще сидит взаперти в своих комнатах?
Амелия напряженно замерла. Лукас редко сердился и никогда не позволял себе насмешек.
— Это некрасиво.
— Влюбляться в него снова — вот что будет некрасиво, Амелия. Он оплакивает жену, — предостерег он.
Амелия понимала, что перечить брату сейчас не следует. И решила не обращать внимания на его колкость.
— Есть кое-что поважнее. Новорожденная — не его дочь. Когда Гренвилл попросил меня заняться управлением его домашним хозяйством, он подтвердил сплетни, которые я слышала. Настоящий отец Люсиль — Томас Саутленд. О, Лукас! — Она снова взяла брата за руку. — Гренвилл не хочет даже взглянуть на нее, и мы не знаем, приедет ли когда-нибудь за ней родной отец. Я нужна и этой маленькой девочке тоже!
Вздохнув, Лукас приобнял ее.
— Я слышал сплетни, но не придал им значения. — Он пронзил Амелию испытующим взглядом. — Значит, ты утешаешь детей — и, заботясь о них, начинаешь к ним слишком сильно привязываться, не так ли?
— Я люблю этих мальчиков, — прошептала она. — Я люблю Люсиль. Конечно, я к ним привязалась.
— А Гренвилл? Кто утешает его?
Она снова вспыхнула:
— Признаюсь, я озабочена и его состоянием, поэтому счастлива предложить ему немного утешения, если могу.
— Амелия, мы с тобой близки. Мне достаточно одного взгляда на тебя, чтобы понять, что ты по-прежнему без ума от Гренвилла.
Она задохнулась от волнения. Но как можно было это отрицать?
— Он ведет себя с тобой уважительно? — в отчаянии спросил Лукас.
И наконец-то Амелия могла быть с братом до конца честной.
— Он очень почтителен, Лукас.
Его глаза удивленно распахнулись. Помолчав, брат сказал:
— Я тебе верю.
— Хорошо. — Она как-то умудрилась выжать из себя слабую улыбку. — Мы ведем себя крайне осмотрительно, чтобы не позволить прошлому влиять на настоящее. Мы изо всех сил пытаемся поддерживать отношения, которые предполагают роли экономки и работодателя.