Преследование
Шрифт:
Саймон взял у него бокал:
— Благодарю.
— В наши дни жизнь так чертовски непредсказуема. Как удается справляться с детьми?
Саймон сделал глоток коньяка. В голове тут же заметались мысли о войне, но Саймон выкинул их из головы, понимая, что не готов сейчас размышлять об этом.
— Мальчики, похоже, приспосабливаются к ситуации лучше, чем я ожидал, — ответил он и замялся, не желая упоминать о дочери Элизабет. — За это нужно благодарить сестру твоей жены.
Доминик тихо заметит:
— Джулианна мне все
— А мои уши горели, — отозвался Саймон, гадая, с чего это он залился краской.
Не сводя с него пристального взгляда, Доминик предложил:
— Давай присядем?
Саймон расположится на диване, хозяин уселся рядом.
— Это правда, что примерно десять лет назад ты преследовал Амелию, питая недозволенные намерения?
— Мы оба были очень молодыми и очень пылкими. Но я не сказал бы, что когда-либо питал недозволенные намерения, что бы там ни думала леди Педжет. Я безмерно восхищался Амелией в ту пору, и это отношение сохранилось и по сей день. А теперь я, безусловно, нахожусь перед ней в неоплатном долгу.
— Тебе ведь известно, что, когда доходит до серьезного дела, я должен повиноваться своей жене?
Саймон не мог удержаться от улыбки. Педжет был не из тех людей, кто повинуется другим, и все же он, похоже, с готовностью позволял своей жене верховодить.
— Так последнее слово всегда остается за графиней?
— Разумеется, — улыбнулся Педжет. — Когда она рада, я тоже рад.
Он совершенно потерял голову от любви, подумал Саймон.
— Значит, если я не смогу вести себя как настоящий работодатель, мне придется заплатить за свое прегрешение — и ты присоединишься к леди Педжет, чтобы взыскать эту плату?
— Я всегда буду на ее стороне. И Амелия — моя свояченица. Не могу сказать, что хорошо ее знаю, и, откровенно говоря, когда-то она меня недолюбливала. Конечно, когда я впервые встретил Джулианну, я питал по отношению к ней не самые добропорядочные чувства. Но это уже в прошлом. — Он вздохнул, но тут же улыбнулся.
Саймон был заинтригован, но предпочел заверить:
— Мои намерения никогда не были недозволенными. Мое уважение к Амелии даже сильнее моего восхищения ею.
Улыбка сбежала с лица Доминика.
— Ты говоришь так, будто влюбился без памяти.
И тут Саймон почувствовал, что снова вспыхнул до корней волос.
— Мои дети нуждаются в ней. Они ее просто обожают. А она по-настоящему их любит. Без нее я бы не справился. Я думаю исключительно о детях.
— Прекрасно представляю, что без нее ты бы действительно не справился, — медленно произнес Доминик. — Хм, мне кажется, это довольно занятно.
— Что здесь занятного? То, что я стал зависеть от собственной экономки? Это, надо полагать, характерная черта большинства холостяков и вдовцов.
— Нет, не это, а то, что ты стал зависеть от женщины, которую когда-то преследовал, а теперь так сильно восхищаешься, которую так необычайно уважаешь. Надо
Саймон отказался глотать предложенную наживку и промолчал в ответ.
— О нет! — от души рассмеялся Доминик. — Ты по-прежнему считаешь ее красивой!
— Она, безусловно, красивая женщина, — сухо ответил Саймон, — но, положа руку на сердце, я об этом совершенно не думаю.
— Что ж, прекрасно, притворюсь, что поверил тебе, — весело отозвался Доминик и добавил уже серьезно: — Я не шутил, когда говорил о ней. Мы — друзья, и я всегда поддержу тебя, но не в ситуации, когда это направлено против моей семьи. Я обожаю свою жену, и Амелия — часть моей семьи. Запомни это хорошенько. И позаботься о том, чтобы относиться к Амелии с уважением, которого она заслуживает.
Саймон сделал еще один глоток коньяка.
— Я намерен вести себя именно так, Педжет. У меня будет возможность заново познакомиться с леди Педжет перед уходом? — Саймон собирался лишь поздороваться и по возможности положить конец древней вражде, но также хотел узнать, дома ли она.
— Джулианна уехала с Надин Д’Аршан, давней и любимой подругой семьи, чтобы навестить Амелию, — ответил Педжет, вытянув свои длинные ноги. — А ты, похоже, в весьма недурном настроении, Гренвилл. Как ты поживаешь на самом деле?
Все внутри мгновенно сковало напряжением. Чтобы скрыть это, Саймон принялся, скрестив ноги, невозмутимо потягивать коньяк. Самым мудрым в любой ситуации было оставаться как можно ближе к правде.
— Находиться дома — это почти как попасть в другой мир. Все осталось тем же самым… И все изменилось.
Педжет пристально посмотрел на него:
— В самом деле, ты оказываешься в совершенно другом мире. Хорошо помню это чувство. Будто тебя поймали в ловушку. И ты обречен, как ни вертись.
Саймон судорожно дернулся. У него не было ни малейшего желания обсуждать безвыходное положение, в котором он оказался. Но как прав был Педжет!
— Я счастлив быть сейчас со своими мальчиками.
— И это надолго?
Саймон поставил бокал.
— Думаю, у меня в запасе месяц, возможно, два.
Помрачнев, Доминик заметил:
— Когда я попал в эту ловушку, в мир Уорлока, у меня не было детей, не было Джулианны. В то время я был обручен с Надин, но считал ее погибшей. Просто не могу себе представить, как ты это делаешь, Саймон. Как, черт возьми, возвращаешься во Францию, в Париж, где — кто бы мог подумать! — теперь господствует террор? Как оставляешь свою семью?
Саймон хладнокровно ответил:
— У меня родственники в Лионе. Ты это знал? Мой дедушка по материнской линии был французом. Почти весь город казнили за сопротивление Республике, включая и всех моих родственников. Так что о возмездии, на которое способен комитет, я знаю абсолютно все.