Преследование

Джойс Бренда

— Я знал, что твой ответ будет именно таким, — сказал Уорлок.

Амелия мрачно покачала головой:

— Я буду делать все возможное, чтобы помогать Гренвиллу, а не мешать или отвлекать. Но вы должны пообещать мне одну вещь. Гарантируйте мне, что не отправите Саймона обратно во Францию — ни сейчас, ни вообще когда бы то ни было.

— Можешь быть уверена: в данный момент я предпочитаю, чтобы он находился здесь. Но я не могу давать никаких обещаний, Амелия. Ни один из моих людей не разговаривал

лично с Робеспьером — никто, кроме него.

Объятая ужасом, Амелия сжала кулаки. Неужели Саймон так глубоко внедрился во французское республиканское правительство?

— Я не позволю ему вернуться туда. Это слишком опасно. Один раз они уже бросили его в тюрьму! Он просто не переживет еще одного тюремного заключения!

— К сожалению, он вынужден будет делать то, что я ему прикажу, — все так же спокойно произнес Уорлок. — Но я, безусловно, приму к сведению то, что ты говоришь.

Амелия снова покачала головой, остро ощущая свое бессилие:

— У вас нет сердца, Себастьян.

— Если бы у меня было сердце, я, вероятно, был бы мертв, как и большинство моих людей, — невозмутимо пожал плечами он.

— Но я — ваша племянница! — вскричала Амелия. — И я люблю его!

— Да, к сожалению, это слишком очевидно. Но ты не можешь позволить его врагам понять, что вы — любовники, Амелия. Поскольку если Саймона разоблачат как английского шпиона, опасность будет грозить не только ему, но и тебе с детьми.

Амелия отвернулась, потерянно глядя из окна кареты на мелькающие мимо здания и силясь сдержать нахлынувшие слезы. Теперь она ненавидела Уорлока. Ненавидела войну.

— Я — не враг. Я лишь хочу добиться счастливой развязки для всех нас.

Уорлок говорил очень тихо, и Амелия взглянула на него, гадая, не ослышалась ли.

— Но я знаю, что счастливые развязки бывают лишь в сказках и романах. Я сам с нетерпением жду тот день, когда Гренвилл сможет вернуться к прежней жизни и у меня уже не будет надобности в его услугах, когда эта проклятая война закончится. Но я — реалист, Амелия, а не мечтатель, и мое внимание сосредоточено на настоящем и ближайшем будущем. И тебе тоже нужно быть реалисткой. Ты должна сдерживать свои романтические ожидания. Сейчас не время для романтики.

Амелия обняла себя за плечи и снова уставилась в окно невидящим взором. Уорлок хотел сказать, что шансы в этой ситуации — не в ее пользу, осознала Амелия, окончательно падая духом. Себастьян прямо давал понять, что она никогда не будет счастливо жить с Саймоном и детьми в тихой сельской глуши.

— Я похитил тебя не просто так.

Амелия резко дернулась, в ужасе подняла на Уорлока глаза.

— Во время войн и революций невозможно оставаться в стороне. Ты тоже можешь внести свой вклад.

Амелия замерла. Она знала, что ей не понравится

предложение Уорлока.

Его взгляд был резким, хотя на губах играла непринужденная улыбка.

— Теперь ты живешь под одной крышей с Гренвиллом. И знаешь его хорошо — возможно, лучше, чем кто бы то ни было.

Амелию насторожили эти странные хождения вокруг да около.

— Я знаю его очень хорошо.

— И он, судя по всему, относится к тебе с большой нежностью.

Она напряглась:

— Мы — друзья.

— Прекрасно. Друзья и любовники — воистину идеальное сочетание!

— Вам не стоит над этим смеяться.

— Я и не смеюсь. Если ты собираешься остаться здесь, в городе, то можешь оказаться нам очень полезной. Ты можешь внимательно слушать, что и как говорит Гренвилл, заботливо наблюдать за ним и сообщать мне о результатах всех своих наблюдений.

Амелия была ошеломлена:

— Я не собираюсь шпионить за Саймоном!

— Почему? Если он на самом деле занимается тем, о чем говорит, ничего нежелательного, чем ты могла бы поделиться с нами, просто не обнаружится, не так ли?

Она вобрала в легкие побольше воздуха.

— Что это значит?

— Думаю, ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, — бросил Уорлок и добавил: — Гренвилл убедил своих французских хозяев, что он — один из них, а это была задача не из легких. Естественно, мне остается только гадать: является ли он одним из них — или одним из нас? — Вкрадчивая невозмутимость Уорлока испарилась. Его темные глаза пылали.

Амелия вскрикнула. Разве Лукас точно так же не подверг сомнению благонадежность Саймона?

— Он никогда не предал бы нас. Он никогда не предал бы свою страну.

— Война — это чудовище, пожирающее людей целиком, — сурово пояснил Уорлок. — Я это знаю не понаслышке. Иногда это чудовище забирает наши тела, в иное время — наши души. Вопрос заключается в том, кто владеет сейчас душой Гренвилла?

— Я никогда не буду шпионить за ним, — повторила Амелия, не в силах унять дрожь в теле.

— Даже ради того, чтобы спасти его от французов? — Уорлок взглянул ей в глаза. — Даже ради того, чтобы спасти его от самого себя? Даже ради того, чтобы просто… спасти его?

Амелия смотрела на него сквозь слезы, не в силах отвести взгляд.

Тело Саймона отозвалось острым желанием, когда Амелия заскользила по нему губами.

— Амелия… — задыхаясь, прохрипел он, сжимая ее руки. Саймон крепко обнял девушку и глубоко вошел в нее. Их тела буквально расплавились от любви и отчаяния. Амелия знала: каждый новый миг, когда они занимались любовью, мог оказаться последним. Она никогда не была такой дерзкой, такой настойчивой, такой безрассудной, как сейчас.