Преследуемая тенью
Шрифт:
— Что ты имеешь в виду? — спрашивает он.
— Я вижу и слышу тебя по прямой трансляции. Ренцо каким-то образом установил камеры в особняке. На кухне, в гостиной, в моей спальне и у лестницы. Я вижу тебя и Луизу.
На мгновение снова наступает тишина, затем Скайлер шепчет: — Тебе нужно начать есть. Хватит сидеть в моей спальне. У меня сердце разрывается, когда я вижу тебя таким.
Харлан не отвечает на слова дочери, а вместо этого спрашивает: — Он причинил тебе боль?
— Нет. Ни разу. Я провожу дни за готовкой
О, значит, моя маленькая мышка смотрела прямую трансляцию больше, чем я думала.
— Он также приглашает медсестру, чтобы она регулярно меня осматривала. Учитывая, что я нахожусь в плену, это не так уж и плохо.
Ее слова должны меня расстроить, потому что я хочу, чтобы она страдала, а не чувствовала себя как в каком-то гребаном отпуске.
Но вместо этого уголок моего рта приподнимается.
Суматоха внизу отвлекает мое внимание от воссоединения, и я быстро иду к металлической лестнице.
Глава 25
Ренцо
Спустившись по ступенькам, я вижу, как Антонио и Роберто тащат ко мне избитого мужчину.
— Босс! — говорит Антонио с волнением в голосе. — Мы нашли его. Я как раз собирался вам позвонить.
Мужчину заставляют подняться по ступенькам, и когда я хорошо вижу его лицо, в моей груди вспыхивает ярость.
— Кастелланос, — прорычал я. — Наконец-то мы встретились. — Мой взгляд переходит на Антонио. — Отведите его в комнату.
Когда его проталкивают мимо меня, я окидываю взглядом склад, пока не вижу Карло и Эмилио. Я жестом приглашаю их подойти.
Только когда я захожу в комнату, куда они отвели этого ублюдка, я понимаю, что наконец-то у меня есть Кастелланос.
У меня есть один из тех, кто непосредственно причастен к смерти Джулио.
Войдя в комнату, я стягиваю с себя пиджак и отбрасываю его в сторону. Антонио и Роберто крепко сжимают мужчину, когда моя рука отлетает назад, и мой кулак врезается в его уже разбитую челюсть.
Удовлетворение, которое я испытываю, чертовски велико, но оно ничуть не уменьшает моей жажды мести.
Я бью его еще дважды, пока к нам не присоединяются Карло и Эмилио.
Сделав шаг назад, я расстегиваю манжеты, чтобы можно было закатать рукава.
— Хорошая работа, ребята. Можете идти, — говорю я Антонио и Роберто. — Идите к Элио, чтобы он мог заплатить вам.
— Да, босс, — отвечает Антонио, прежде чем они уходят.
Мне нужно повысить Антонио. Он стал ценным сотрудником.
— Разденьте этого ублюдка, — приказываю я.
Карло и Эмилио приступают к работе, пока мой взгляд сосредоточен на человеке, который принадлежит Жатве.
Когда он будет таким же голым, как в день своего рождения, я прикажу своим людям поставить его на колени.
—
Глаза Кастелланоса переходят на мое лицо.
— Чем быстрее ты расскажешь мне все, что я хочу услышать, тем быстрее все закончится, — вру я, потому что собираюсь заставить его молить о смерти, прежде чем убью его.
— Я не знаю никакого доктора Бенталла, — бормочет он.
Моя грудь вздымается и опускается от тяжелого дыхания, когда мое внимание фокусируется на этом ублюдке, и, не в силах остановиться, я снова и снова выбиваю из него все дерьмо.
Прежде чем убить его слишком быстро, я успеваю отступить и развернуть плечи, чтобы снять напряжение, накопившееся в них.
— Давайте попробуем еще раз, — говорю я. — Ты предоставил почку доктору Бенталлу.
— И что с того? — выплевывает он, снова опускаясь на колени, его лицо полно боли. — А? Какое отношение это имеет к тебе?
Я приседаю, чтобы оказаться с ним на уровне глаз. — Кто схватил Джулио Пирротту? Кто вскрыл его?
Кровавая улыбка растягивает разбитые губы Кастелланоса. — О, ты имеешь в виду мальчика, который плакал как ребенок? Почему тебя это волнует?
— Он был моим младшим братом, — процедил я сквозь стиснутые зубы.
Глаза Кастелланоса расширяются, когда он понимает, что живым ему отсюда не выбраться.
— Твоим братом? — Он качает головой. — У тебя нет братьев и сестер.
— Я, блять, усыновил его. Он был моим наследником, а ты, блять, его выпотрошил. — Ярость пробирает меня до костей и лишает самоконтроля. Набросившись на ублюдка, я валю его на спину и кричу: — Подай мне гребаный нож!
Эмилио действует быстро, и когда он вкладывает нож в мою руку, я приказываю: — Держи этого ублюдка.
Они хватают его за плечи, и я отодвигаюсь от Кастелланоса. Прижав кончик ножа к его боку, я медленно ввожу его в брюшную полость.
Он издает мучительный крик, и я с жестокой улыбкой на лице говорю: — Смотри, кто теперь плачет как ребенок, сука.
Его тело содрогается от шока, а глаза расширены, поскольку у него наконец-то хватает здравого смысла бояться меня.
Продолжая держать лезвие в его животе, я рычу: — Кто схватил Джулио?
— Я, — шипит он. — Я, блять, выпотрошил его, как мешок с мясом.
Он давит на меня, чтобы я просто убил его.
— Где действует Жатва? — требую я.
Еще одна кровавая улыбка растягивается на его лице. — Мы везде... переезжаем из города в город... никогда не задерживаемся на одном месте... дольше трех месяцев.
Применив силу, я прорезаю глубокую линию до того места, где начинаются волосы на его лобке.
Ублюдок воет, как животное, и этот звук вызывает мощную волну удовлетворения в моей душе.