Преследуемый
Шрифт:
Она смотрела на меня так долго, словно собиралась играть в гляделки двух допотопных чудаков. Но, наконец, Лакша опустила глаза и кивнула.
— Сделаю, — сказала она. — Свяжись с Грануэйль, когда решишь расколдовать меч. Мне понадобятся время и уединенная обстановка. И когда придет время идти за Радомилой — тоже.
— Скажу. Спасибо тебе.
Голова барменши опять скатилась набок как у нарколептика (*нарколепсия — заболевание центральной нервной системы, которое сопровождаемся постоянной сонливостью), а затем вернулась на свое законное место,
— Привет, Аттикус, — сказала она, улыбаясь до самых ушей. — Все еще ждешь выпивку?
Я посмотрел на полупустой стакан и одним быстрым глотком осушил его.
— Ага, — поддакнул я и поставил стакан на стойку. — Хорошо, что ты вернулась. Я успел соскучиться.
Я задержал дыхание и выдохнул, наслаждаясь огненной работой виски, когда напиток начал выжигать напряжение и стресс. Девушка еще раз наполнила мой стакан и предупредила, что ей надо отлучиться к другим клиентам-выпивохам.
Мне так и не довелось насладиться последними глотками «воды жизни», потому что в этот момент на пороге R'ula B'ula возник альфа-самец Темпской стаи Гуннар Магнуссон и, точно баржа, рассекающая воды портового городка, двинулся ко мне сквозь публику паба. За его спиной маячила большая часть оборотней, и доктор Снорри Йодурсон, в том числе.
— Где Хал? — зарычал на меня вожак.
— Он ушел примерно час назад, — ответил я.
— Что-то не так, — сказал Магнуссон. — Ты не проверял свой мобильник?
— Нет, — честно признался я, но вспомнил, что звуковое оповещение было.
Я вынул телефон из кармана. Дисплей высветил сообщение от Эмили, самой младшей ведьмы из Сестер Трех Звезд. Текст гласил: «У меня твой поверенный и собачонка тоже! Принеси мне меч, или они оба умрут. Эмили».
Давненько мне не хотелось причинить боль другому человеку. У меня богатый опыт общения с придурками, и я привык утешаться мыслью, что я переживу любого, кто меня бесит. Лично для себя я переделал расхожую фразу «И это тоже пройдет» в «И ты тоже умрешь», что помогало избегать конфликтов. Признаюсь честно, я не испытывал такой, резонирующей в самых костях, злости со Второй мировой войны, но коротенькое СМС подняло из неведомых мне глубин застарелую ярость.
Она крадет моих друзей, держит их ради выкупа и позволяет себе шутки в стиле Волшебника страны Оз?
Боги свидетели, я ненавижу ведьм.
Глава 21
Будучи не в силах произнести что-либо вразумительное, я показал сообщение Магнуссону. Он заворчал и передал телефон мне. Я заметил, как дыбилась щетина на загривках других оборотней от тех слов, что передавал им силой мысли вожак.
— Ты позвонишь ей? — спросил Магнуссон, едва сдерживая ярость. — Я хочу знать, где они держат Хала. Он был без сознания некоторое время, но теперь очнулся. Они завязали ему глаза, так что Хал не может сказать, где он.
— Разумеется, — ответил я. — Сидите
У оборотней не возникнет проблем с тем, чтобы расслышать каждое её слово.
Магнуссон коротко кивнул, и я набрал высветившийся на экране номер.
— А тебе многовато времени потребовалось, — промурлыкала в трубку Эмили после одного единственного гудка. — Может, собака тебе не так уж и нужна, как мы думали.
— Докажи мне, что он ещё жив, — вымученно сказал я. — Иначе я не стану говорить дальше.
— В этом тебя заверит твой юристик, — был ответ. — Подожди.
Послышались шорох и ворчание, и затем я услышал голос Эмили. Она рекомендовала Халу заверить меня в своей полнейшей сохранности.
— Аттикус, — тяжело выдохнул Хал с явным напряжением в голосе. — Я заметил половину ковена в лесу. — Трубка издала глухой звук и рычание, а потом откуда-то издалека на оборотня заорала Эмили, чтобы тот говорил только то, что ему велено. — Мы прикованы к деревьям. Серебряными цепями. Оберон невредим.
— Достаточно! — завизжала ведьма; она вернула телефон, но я успел расслышать жалобный плач Оберона.
Живой…
— На восточных склонах гор Суеверий найдёшь тропку через Призрачный каньон к Хижине Тони, — начала объяснять она. — На некоторых картах она помечена как Ранчо Тони — без разницы. Приходи один после наступления темноты. Не забудь меч. Мы же приведём пса и волка.
— Если с головы хоть одного из них упадёт волос, я не забуду перерубить твою шейку, и плевал я на последствия, — мой голос вонзился в трубку. — Ты поняла меня, ведьма? Ты связана со мной своей кровью. Убьёшь их, и можешь быть уверена, что я и вся стая Феникса устроим на тебя облаву. Ты не можешь представить, что тебя ждёт.
— Да ладно? Подозреваю, что я обращусь к моему другу Энгусу Огу. Он покажет тебе, червь, твоё место.
— А теперь спроси себя, ведьма: если я для него всего лишь червь, то почему он не сокрушил меня за последние две тысячи лет? И почему он чувствует острую необходимость в твоём ковене, если со мой так просто справиться?
— Две тысячи лет? — переспросила Эмили.
— Две тысячи лет? — изумился вожак.
Чёрт. Вот поэтому я не люблю злиться. Злость развязывает язык и заставляет выдавать вещи, которые всеми силами стремишься спрятать от посторонних. Я не мог допустить, чтобы ведьма использовала мой возраст против меня, так что его использовал я — в качестве молота.
— Всё верно, малышка, ты конкретно влипла. Твой единственный шанс выжить этой ночью — привести моих друзей целыми и невредимыми.
Я сбросил вызов прежде, чем она смогла ответить.
— Ты не пойдёшь туда один, — немедленно сказал Магнуссон; он слышал каждое слово.
— Я рассчитывал на то, что вы тоже пойдёте, — ответил я.
— Они напялили ему на голову мешок, — продолжил оборотень, — но прежде, он успел заметить шестерых ведьм. Пёс с ними. И Хал учуял ещё кого-то, но не увидел его.