Пресс-хата для депутата
Шрифт:
— Тогда работали!
— И не работали…
— Разве? — Меня начал грызть червь сомнения. — Но ты ведь Сергей?
— Ну Сергей… — кивнул он.
— Так откуда же я тебя знаю?
Он пожал плечами.
— Не знаю…
Я сник. Получается, что я его узнал, а он меня нет. Разве такое может быть? Хотя, наверное, в нашей судорожной жизни может быть и не такое. Радостная встреча вполне может закончиться плачевно, если радость только с одной стороны.
— Но ведь узнал же, понимаешь, узнал! — начал объяснять я. — Иду, смотрю — знакомое лицо. До боли знакомое. Думаю — наверное, друг!
Сергей задрал руку, посмотрел на часы.
— Ну, и что ты хочешь?
— Ничего! — Я пожал плечами. Я от него ничего и не хотел, кроме одного. Чтобы он меня узнал. — Просто восстанавливаю в памяти лица друзей и знакомых.
— Зачем? — не понял меня Сергей.
— Забывать стал.
Он отвернулся, сплюнул и проговорил в сторону:
— Ну и хрен с ними! Чего о них вспоминать?
Я понял, что в нашей встрече безнадежно проиграл. По всем позициям. Мне нечего ему предъявить и нечем доказать свою правоту. Я — никто, он — солидный человек. Кто я для него? Тень от фонарного столба. Возможно, что когда-то мы и были знакомы. А возможно, что и нет. На свою-то память я, понятное дело, полагаться не могу. А у него память, наверное, в полном порядке. Была бы не в порядке, не ездил бы он сейчас на «мерседесе» с персональным громилой, а ходил бы по тротуарам, не зная, куда и зачем идет.
Я начал растерянно объяснять.
— Мне это необходимо, понимаешь. Без этого никак! Я их вспомню, они — меня. Если забыл, кто твои друзья, все, хана, забыл, кто ты и сам! Вот такие дела! Значит, не помнишь меня?
— Нет.
— Жаль.
Сергей опять посмотрел на часы. Наверное, проверял, на месте «роллекс» или я его уже свистнул, отвлекая болтовней о друзьях. Проверил и поднял на меня глаза.
— Слушай, как тебя… У меня со временем… Говори прямо, тебе чего надо?
— Да ничего не надо! — Я махнул рукой и обиженно отвернулся. — Вспоминаю я!
— Ладно, понял, учились вместе, черт с тобой! Но я тебя не помню. Не могу же я вспомнить всех, с кем учился! Короче, тебе деньги нужны? На!
Он полез в карман, вынул несколько сложенных купюр, сунул мне в руку.
— Все, друг, извини, время…
Я тоскливо посмотрел на деньги, машинально сунул их в карман. Что мне его деньги? Мне фамилия нужна! Вспомнил бы он меня, а там глядишь, вспомнил бы и мою фамилию. Или хотя бы как меня зовут. Иногда ведь узнаешь знакомого или друга, а фамилию не помнишь. И имя тоже. Неудобно! Потом долго мучаешься, вспоминаешь…
И я решил пойти ва-банк. То есть признаться ему во всем. Хотя еще не признался в этом до конца даже самому себе. Но решил, что если признаюсь, тогда он хоть обратит на меня свое драгоценное внимание и вдруг возьмет и меня вспомнит.
И я выпалил одним духом:
— Сергей, понимаешь, я человека убил. Кажется. Выстрелил в него из пистолета. И даже не знаю, кто это такой. Представляешь!
Молодой человек слегка побледнел, сглотнул, быстро посмотрел по сторонам и бросил взгляд на громилу. Громила как-то странно гыкнул, встрял между мной и Сергеем, заслонив его своей тушей, и расставил свои грабли в стороны, по-видимому, желая меня поймать.
— Назад! — крикнул он. — Одно движение, и ты труп! Даже и не думай шевелиться!
Сергей, не долго думая, скрылся в дверях офиса. Его телохранитель придержал ее ногой, пока босс скользнул в щель, потом захлопнул и прижал своей широченной спиной. Видимо, боялся, что я буду прорываться с боями в офис. В его руке волшебным образом оказался
— От трупа слышу, — пробормотал я и пожал плечами. Я и не собирался делать резких движений. Что я, каратист? И Сергей мне уже был не нужен. Я поговорил с ним по душам и все выяснил. Он меня не помнит! Или делает вид, что не помнит. Может быть, ему неудобно перед громилой, что в его друзьях числится такая замызганная личность, как я. И олигархи иногда стесняются своих телохранителей.
Громила больно толкнул меня лапой и, продолжая держать на мушке, схватил за ворот пиджака. Затем дернул на себя, повернул и прижал животом к шершавой стене этого непонятного заведения. Я почувствовал, как в мой затылок уткнулся острый холодный ствол пистолета. Мне почему-то захотелось в этот момент дернуться в сторону и вырваться из его рук, ужасно захотелось, и только остатки разума запретили мне это делать. Тем временем лапа громилы двинулась вдоль моей тощей фигуры, воровато обшаривая карманы и закоулки костюма. Признаться, я несколько боюсь щекотки, о чем и сообщил ему.
— Нельзя ли побыстрее? Уж больно щекотно!
— Потерпишь! — рявкнул он, продолжая эту позорную операцию.
Когда все мое уставшее от неприятностей тело побывало в его натруженных руках, он ослабил захват. Мне удалось отделиться от стены и обернуться. Более зверской рожи, чем торчала за моей спиной, я в жизни не видел. Пьяная рожа сержанта Горохова по сравнению с ней — просто ангельское личико.
— Я не ношу с собой оружия, — сообщил я ему. — Зря старался.
— Чтобы я тебе здесь больше не видел! — прохрипел он. — Ну давай, пошел вон!
И он толкнул меня в грудь. Я еле устоял на ногах. Что-то удержало меня на одном месте. И продолжало удерживать до тех пор, пока я не придумал, что мне сделать с этим оковалком. Придется ему все-таки выяснить, кто я такой, придется! Или убить меня на месте. Третьего не дано!
— Мое оружие — хитрость! — нагло заявил я, после чего со всей силы заехал ему коленом между ног. По-моему, я попал туда, куда надо. Яичницу не гарантирую, но парочка яиц всмятку ему обеспечена.
Вот теперь все! Кончилась моя свобода! Сейчас они меня повяжут и начнут выяснять, кто я и что сделал! Такое не прощается! За такой дерзкий налет на телохранителя могут дать до трех лет. А могут сделать из моего лица котлету. Так что я крепко рискую лицом. Но на что не пойдешь ради имени!
Но не тут-то было! После моего точного удара телок дико взвыл, жутко побледнел, его глаза закатились под веки, и он, ухватившись обеими руками за причинное место, стал оседать на землю. Пистолет сам собой вывалился из его руки и упал в грязь.
— Ты что, дурак… — завыл он. — Это же мое самое слабое место!
Так, все, это уже не боец! Я попал ему по самому слабому месту, и теперь он не сможет сделать и двух шагов, чтобы выяснить мою фамилию. Зачем я ему нужен? Ему бы в себя прийти. Да, похоже, я здорово перестарался. Немного не рассчитал удара. Надо бы ему посоветовать надевать не только бронежилет, но и бронетрусы. Ладно, оставаться здесь больше не имеет смысла. А то сейчас набегут его коллеги, до смерти затопчут. А мне моя жизнь еще дорога, как память. Памяти уже не осталось, так хоть жизнь сохранить. И я решил побыстрей убраться, пока не сбежалась подмога. Ему-то, бедняге, одному со мной не справиться!