Престиж
Шрифт:
– Леди [ 2 ] Кэтрин готова вас принять.
Последовав за ней на второй этаж, я оказался в просторной, уютной гостиной с видом на долину и островерхие скалы, которые сейчас едва угадывались за пеленой дождя.
У камина, где полыхали и дымились поленья, стояла, протягивая мне руку, молодая женщина. Известие о том, что хозяйка дома принадлежит к аристократическому роду, застало меня врасплох, но она держалась без тени высокомерия. Меня приятно поразила ее внешность: высокий рост, широкие скулы, волевой подбородок. Темные волосы, уложенные с таким расчетом, чтобы смягчить
2
Зд. титулование дочери пэра.
Ее приветствие прозвучало суховато, но стоило прислуге оставить нас одних, как манеры хозяйки переменилась. Она представилась мне как Кейт Энджер, а не леди Кэтрин, и попросила обходиться без титула, о котором, по ее словам, вспоминала редко. Ей хотелось удостовериться, что меня в самом деле зовут Эндрю Уэстли. Я это подтвердил.
– Наверно, вы побывали в главном здании?
– В «Церкви ликования»? Дальше двери меня не пустили.
– Боюсь, это моя вина. Я предупредила о вашем возможном приезде, но миссис Холлоуэй не выказала особой радости.
– Значит, это вы прислали письмо в нашу газету?
– Мне нужно было с вами встретиться.
– Я так и понял. Но откуда вам обо мне известно?
– Непременно расскажу. Только я еще не обедала. А вы?
Я признался, что сделал остановку в деревне, но вообще-то с утра ничего не ел. Мы спустились на первый этаж, где хлопотала экономка – леди Кэтрин называла ее миссис Мэйкин; она готовила незамысловатый ленч – ломтики холодного мяса, сыр и салат. Когда мы сели за стол, я спросил Кейт Энджер, зачем ей понадобилось вызывать меня из Лондона в такую даль, да еще под надуманным предлогом.
– По-моему, предлог не надуманный, – ответила она.
– Мне нужно за сегодняшний вечер подготовить репортаж.
– Ну, это будет затруднительно. Вы едите мясо, мистер Уэстли?
Она передала мне тарелку с ломтиками говядины. За едой мы поддерживали вежливую беседу, Кейт задавала вопросы о газете, о моей карьере, о том, где я живу, и так далее. Меня все еще немного отпугивал ее титул, он создавал между нами невидимую преграду, но чем дальше, тем непринужденнее становилось наше общение. В ее поведении сквозила настороженность, почти нервозность, и, слушая меня, она то и дело отводила глаза и оглядывалась. Я решил, что это не признак отсутствия интереса, а просто свойство ее натуры. У нее, например, дрожали руки, когда она брала что-нибудь со стола. Выждав немного для приличия, я попросил ее рассказать о себе, и она поведала, что этот дом принадлежит их роду более трех столетий. Почти вся долина входит в состав поместья, а земля сдается в аренду фермерам. Ее отец носит графский титул, но обосновался за пределами Англии. Мать умерла, из близкой родни осталась только старшая сестра, которая с мужем и детьми проживает в Бристоле.
Вплоть до Второй мировой войны в доме держали немногочисленную прислугу и сохраняли семейный уклад. Потом министерство обороны реквизировало большую часть комнат и разместило в них региональный штаб транспортного управления Королевских военно-воздушных сил. Тогда-то семья и переместилась в восточный флигель, который так или иначе всегда был самой любимой частью дома. После войны
Мы закончили ленч, и миссис Мэйкин подала кофе. Тут я решился:
– Значит, билокация священника, ради которой я сюда приехал, – не более чем выдумка?
– И да, и нет. Служители этого культа не скрывают, что в основе их учения лежат слова духовного лидера. Отец Франклин – стигматик, к тому же считается, что у него есть способность к билокации, но этого не разу не подтвердили сторонние наблюдатели – во всяком случае, в контролируемых условиях.
– И все-таки: это выдумка или нет?
– Даже не знаю. Свидетельницей последнего эпизода стала одна женщина, местный врач, которая зачем-то дала интервью дешевой газетенке, и журналисты раздули целую историю. Я узнала об этом буквально на днях, когда ходила в деревню. Не понимаю, как можно этому верить, ведь глава секты отбывает срок заключения в Америке, верно?
– Но если такой случай действительно имел место, это тем более любопытно.
– Это, скорее, подозрительно. Ну, например, откуда доктору Эллис известно, как выглядит священник? Выходит, она поверила на слово одной из сектанток.
– Но из вашего письма следовало, что это чистая правда.
– Я же сказала: мне важно было встретиться с вами. А то, что он питает страсть к билокации, – грех не воспользоваться таким совпадением.
Она рассмеялась – так обычно смеются, когда ожидают, что собеседник оценит удачную шутку. Я понятия не имел, к чему она клонит.
– Разве нельзя было просто позвонить в редакцию? – спросил я. – Или написать мне лично?
– Почему же нельзя?.. Просто у меня не было уверенности, что вы – тот, кто мне нужен. Для начала требовалось с вами познакомиться.
– Не могу понять, почему вы связали мою персону с каким-то религиозным фанатиком, а тем более – склонным к билокации?
– Так уж совпало. Ну, понимаете, эта полемика о природе магии и прочее. – Она выжидающе смотрела мне в лицо.
– По-моему, вы меня с кем-то перепутали.
– Нет. Вы сын Клайва Бордена. Верно?
Она старалась не отводить взгляда, но ее глаза, словно повинуясь неодолимой силе, опять стрельнули в сторону. Из-за того что она ерзала и уходила от прямых ответов, между нами возникло напряжение – ничем другим, казалось бы, не обусловленное. На столе все еще стояли тарелки с остатками холодных закусок.
– Человек по имени Клайв Борден был моим биологическим отцом, – подтвердил я. – Но в возрасте трех лет меня усыновила другая семья.
– Так. Значит, я была права. Мы с вами уже встречались – давным-давно, в раннем детстве. В то время вас называли Ники.
– Не помню, – бросил я. – Видимо, был слишком мал. Где же мы встречались?
– Здесь, в этом самом доме. Вы действительно ничего не помните?
– Нет.
– Может, у вас от тех времен сохранились какие-нибудь другие воспоминания?