Престолы, Господства
Шрифт:
— Розамунда! Дорогое дитя…
— О, вот и ты, отец, — сказал Розамунда, изящно высвобождаясь из его объятий. — Извини, что опоздала. Надеюсь, о тебе позаботились. Полагаю, ты знаком с мистером Амери.
— Да, конечно, — ответил мистер Уоррен. — Как поживаете? Дорогая, всё это ужасно печально. Надеюсь, не помешаю, но я почувствовал, что мы должны быть вместе. В такие времена слышишь зов Лондона. В конце концов, моё место — здесь. Я не мог оставаться в Бичингтоне — конечно, это очень миленький городок, но переставший ощущать пульс страны. И какие бы несчастья не обрушивались на…
— Конечно, отец, — сказал Розамунда, торопливо нажимая звонок, — я рада тебя видеть… и Лоуренс тоже.
— Не сомневаюсь, — продолжил мистер Уоррена демонстрируя несколько пошатнувшееся достоинство. — Знаете, мистер Амери, что не так давно я был, скажем, гостем правительства Его Величества при несколько грустных обстоятельствах. Я совершил фатальную ошибку, доверившись своим ближним. Я заплатил за эту ошибку, мистер Амери, и, хотя больше не вращаюсь в привычных кругах, друзья оказались очень добры ко мне. Моя дочь и мой щедрый зять всегда рады видеть, скажем, расточительного отца, а теперь, когда великая тяжёлая утрата обрушилась на всех нас…
— Я не знаю, когда появится Лоуренс, отец. Он очень занят в театре. Пожалуйста, позвони и попроси, чтобы накрыли чай на троих. Нет, Клод, что за глупости! Конечно, вы не уйдёте.
Питер Уимзи обнаружил жену, пьющую чай в компании с книгой и большим полосатым котом. Быстро извинившись, он уселся и сам замурлыкал от удовольствия.
— Устал?
— Удручён. Почему это превосходное слово вышло из моды? Думаю о прошлом. Не так уж я и заработался. Был на ланче с Джеральдом, который пребывает в чрезвычайно подавленном настроении. Отправился на север и почти час бился с местными властями относительно партии контейнеров для мусора.
— Разве арендаторы не могли разобраться с этим сами?
— Они, кажется, считают, что моя личность имеет некоторый вес в городском совете. Так или иначе, мне пришлось пойти, чтобы заняться сносом ряда ужасных спекулятивных вилл в Сиреневых садах, ужасном пережитке послевоенного периода, когда я ещё пренебрегал своими обязанностями владельца. И испытаете наказание за грех ваш. [73] А некоторые люди желают построить уродливую, просто унижающую Господа часовню прямо напротив моего красивого нового паба на Биллингтон-роуд. То одно, то другое. Одна компания арендаторов делает трагедию из-за шумных соседей, а другая пара желает переехать, потому что в их блоке устрашающе тихо.
73
… если же не сделаете так, то согрешите пред Господом, и испытаете наказание за грех ваш, которое постигнет вас… (Книга Числа 32:23).
— Разве ты не мог просто поменять их местами?
— Между прочим, в этот раз так и сделал. Если бы только они всегда представляли собой противоположные пары! Ты удивишься, насколько люди помешаны на шуме. К четырём часам чувствовал себя, как потерявшаяся собака. Я уже готов был подбежать к ближайшему полицейскому, чтобы поплакаться ему а жилетку и попросить отвести меня в Баттерси, [74] когда внезапно вспомнил, что у меня есть дом, куда можно пойти.
Он позволил взгляду мгновение поблуждать по безмятежным георгианским пропорциям комнаты прежде, чем перенести его на жену.
74
«Баттерсийский дом собак» (лондонский центр для бездомных собак и кошек) по названию района, где он находится.
— Всё это кажется очень мучительным.
— Да, Domina, [75]
— Разве нельзя их как-то отделить? Я имею в виду, ненавидящих шум.
— Построить для них специальный блок? Со звуконепроницаемыми стенами и полами и расположенный между женским монастырём и резиденцией отставного поверенного?
75
Супруга, повелительница — (лат.).
76
Цитата из трагедии Уильяма Шекспира "Макбет" Акт 1, сцена 7:
А вдруг не выйдет?..
Что не выйдет?
Лишь натяни решимость, как струну, —
И выйдет всё.
(Перевод Ю.Б. Корнеева)
— И ввести специальные правила, чтобы вели себя тихо.
— Держать детей, собак и кошек строго запрещается, время звучания музыки и развлечений чётко регламентировано, и любая жалоба на шум, если она подана тремя арендаторами в письменном виде, позволяет немедленно изгнать нарушителя, — произнёс нараспев Питер. — Можно попытаться. С другой стороны, люди, которым нравится шум, страдают без него так же, как нервные страдают от шума.
— Тебе потребуется другой блок с дополнительными квартирами для них, — предложила Харриет. — Что-то прочное с умеренное арендной платой…
— Где наличие детей, животных и музыкальных инструментов всемерно поощряется, внутренний двор представляет собой детскую площадку, а на жалобы на шум имеется лишь один строгий ответ: «Договоритесь с соседями или уходите». Харриет, я действительно думаю, что мы к чему-то подходим.
— Конечно, могут иметься соседи через дорогу от блока с твоими любителями шума или по обе стороны от него.
— Я построю его там, где с одной стороны школа, а с другой — кирпичный завод, чтобы обеспечить надлежащее расстояние от нервных жителей. А я-то ещё недоумевал, чем мне занять это место!
— Мы ведь шутим, Питер?
— Конечно нет. Я складываю свои проблемы у твоих ног, а ты предлагаешь решения. Бальзам на моё утомлённое сердце. Сделаю эксперимент. Как мы назовём эти особняки с различным темпераментом? «Сцилла-и-Харибда-корт»?
— Мне действительно интересно, на что это похоже — заболеть в блоке любителей шума. Если, например, раскалывается голова.
— Доброжелательный владелец добавит небольшой звуконепроницаемый санаторий для изоляции больных, — сказал Питер. — Всё будет предусмотрено, и люди будут биться, чтобы попасть в списки очередников.
— Ты можешь шутить или не шутить, Питер, но ты действительно выглядишь измотанным. Немного чая поможет? Или это действительно лихорадка духа, которая требует гомеопатического лечения?
— Чай и сочувствие должны помочь. — Он подошёл, чтобы взять чашку с подноса, и остановился около стула Харриет для разговора и некоторых действий.
— Очень миленький воротничок. Возможно, препятствует выражению лучших побуждений мужа, но очень к лицу. Между прочим, глава семьи посылает тебе своё благословение. Полагаю, Джеральд почти уверен, что ты способна прибрать к рукам семейного безумца… Эй! Это мой стул, ты, несчастный полосатый бандит. Ничего себе! Неужели мужчина никогда не может чувствовать себя хозяином в собственном доме?