Преступившие
Шрифт:
Девушка, не отвечая, постояла у правого прохода, затем подошла к левому и вновь провела ладонью по воздуху.
– Здесь след сильнее. Но это не Волков. Я, правда…
Договорить она не успела. Из тьмы тоннеля ударила автоматная очередь, пули прошили насквозь тело девушки, закружили и бросили на землю. Барон выхватил револьвер, но тут из темноты выступила высокая плечистая фигура. Луч фонаря скользнул по черной куртке.
– На пол! – крикнул барон, стреляя навскидку, но было поздно. Вторая очередь ударила ему в бок, полковник рухнул навзничь, и в ту же секунду новая очередь разнесла фонарь в
На секунду воцарилось молчание. Затем прозвучали выстрелы: стрелял Фрол, целясь в сердце ярта. Но в темноте дхар видел все-таки хуже, чем при свете, и пуля попала в плечо врагу. Послышался хохот, и Фрол увидел, как черная фигура, не торопясь, шагнула к нему, медленно наводя ствол автомата.
Мик лежал в темноте, застыв от ужаса и чувствуя себя совершенно бесполезным, что обессиливало его больше, чем страх. Он не видел в темноте, он был слаб, у него даже не было пистолета. Плотников вспомнил, что дядя Майкл упал и, наверное, ранен; и тут чья-то нога наступила ему прямо на грудь. Мик даже не успел испугаться окончательно, он ухватил двумя руками за сапог и что есть силы дернул его в сторону. Тяжелое тело обрушилось на землю рядом с ним. Мик на какую-то секунду возликовал, но тут же на его горле сомкнулись холодные, словно лед, руки. Где-то рядом прогремел автомат Фрола, и вспышка осветила склонившееся над Миком лицо, темно-красное, почти бурое, с отвисшей нижней губой и глубоким шрамом на щеке. Плотников успел подумать, что у ярта был когда-то разорван рот, и зашили рану грубо и неумело.
Ледяная хватка сдавила горло. На мгновение Мику стало совсем страшно, но страх тут же сменился ненавистью – такой, какую молодой парень еще не ощущал ни разу в жизни. Левой рукой он вцепился в холодные пальцы, стараясь оторвать их от горла, а правой – вынул из чехла егерский нож и ударил им в грудь склонившегося над ним врага. Послышался протяжный хрип, смертельная хватка ослабела – освященный клинок пробил ярту сердце.
12. РАССВЕТ
Вспыхнул фонарик. Резкий свет вырвал из темноты несколько неподвижных тел.
– Эй, кто живой? – крикнул Келюс, водя лучом по залу. В правой руке Лунин держал пистолет, но вокруг было тихо.
– Зажги свечи, Француз, – отозвался Фрол. – Мой фонарь накрылся. Эй, и вправду, кто живой?
– Я, вроде, – послышался слабый голос Мика. – Фрол Афанасьевич, помогите! Он тяжелый…
Пока Келюс зажигал захваченные с собой свечи, и темный зал постепенно освещался мерцающим неровным пламенем, дхар помог Мику вылезти из-под неподвижного тела ярта.
– Молодец! – Фрол не без труда извлек из груди бандита нож. – Лихо ты его, елы…
– А-а… да ничего… – Плотников постепенно приходил в себя. – Ну и морда у него… Фрол Афанасьевич, что с дядей Майклом? Где Кора?
– Я здесь, – отозвалась девушка. – Не могу встать, что-то с ногой…
Келюс подошел к ней и охнул: пули, изрешетив тело, перебили кости ног. Кора не могла теперь даже приподняться.
– Ничего, – попыталась улыбнуться она, – почти не больно, ног не чувствую… Я ведь вроде Электроника – только ломаюсь. Николай, что с Михаилом Модестовичем?
– Эй, барон! – позвал Фрол, отыскивая неподвижное тело
– Кажется, – тихо ответил полковник, попытавшись привстать.
Барона осторожно приподняли и расстегнули окровавленную рубаху. Две пули, пробив бок и сломав ребра, вышли навылет.
– Бинты, скорее! – велел дхар. – Вот елы… Ничего, барон, перевяжем
– будешь, как новенький!
Келюс и Фрол занялись перевязкой. Корф терпел молча, лишь закушенная нижняя губа говорила о том, что ему приходится ощущать.
– Спасибо, господа, – с трудом выговорил полковник, когда его поудобнее усадили у одной из стен, где было посуше, укрыв его же пиджаком и курткой, снятой с убитого ярта. – Это, право, пустяки… Николай, теперь вам командовать. Оставьте меня и идите.
– Да ты что, Михаил! – возмутился дхар. – Чтоб мы тебя бросили! А Кора?
– Оставьте меня с Михаилом Модестовичем, – попросила девушка, которую усадили рядом с Корфом, наскоро перетянув бинтом простреленные ноги. – Если что увижу, я смогу предупредить…
– Нет, – выдохнул Келюс. – Пойдем все вместе.
– Отставить! – тихо, но твердо, проговорил полковник. – Я приказываю! С нами далеко не уйдете. Покончите с Волковым и возвращайтесь. Хватит спорить, поручик, выполняйте!
Барон понимал: иного выхода нет. Знал он и другое: в тоннеле, где прятался ярт, мог быть еще кто-то. И тогда враг окажется за спинами тех, кто пойдет дальше. Полковник решил сделать единственное, на что еще был способен – прикрыть наступление с тыла. Он ощущал страшную слабость, бок онемел, но голова работала четко и руки не дрожали.
Барону оставили револьвер, весь запас свечей и гранату. В последний момент Плотников сорвал с себя куртку и укрыл Кору поверх простреленного пиджака, которым поделился с нею барон. Девушка запротестовала, но Мик не стал слушать.
– Благослови вас Господь, – барон перекрестил уходящих и закрыл глаза. Кора ничего не сказала и лишь попыталась улыбнуться. Улыбка вышла невеселая, и Мик вдруг всхлипнул, тогда девушка поманила его рукой и, чуть приподнявшись, поцеловала в висок.
– Держитесь, – крикнул Фрол, исчезая в темном проходе. – Мы скоро!
– Счастливо, – прошептал Корф и попытался махнуть слабеющей рукой…
Темный коридор постепенно расширялся и становился выше. По бокам вновь стали появляться ниши, в одной из которых фонарик высветил что-то черное, большое, странной формы. Келюс поднес фонарик ближе и присвистнул.
– Ого! – покачал головой Фрол. – Гроб, елы!
– Железный, – удивился Мик. – Нет, похоже, цинковый…
Гроб стоял не на земле, а на невысоком деревянном настиле. Слева и справа торчали полусгоревшие свечи. Ни креста, ни надписи не было.
– Пошли отсюда, – предложил Фрол. – Не нравится мне это, елы…
Тут что-то зашуршало, и всем троим показалось, что звук доносится прямо из ниши. Келюс поспешил выключить фонарь, и они поспешили прочь от жуткого места, откуда продолжало доноситься шуршание и легкое царапанье, словно кто-то скреб ногтями по металлу.
Коридор начал петлять. Пару раз встретились небольшие проходы, но дхар уверенно вел группу вперед.
– Сколько мы всего прошли? – поинтересовался Плотников, чьи ноги уже гудели, отказываясь идти дальше.