Преступление без наказания: Документальные повести
Шрифт:
Пунина, разумеется, скоро, уже 6 сентября, выпустили, как своего, попавшего по ошибке. После освобождения принципиальный комиссар еще потребует от чекистов возвращения ему отобранных в тюрьме подтяжек. И получит извинение: «Товарищ Пунин, по-видимому, Ваши подтяжки по ошибке были переданы другому лицу. К сожалению, других на замену нет».
Имя Осипа Брика возникает здесь не случайно [34] . Хитроумен узор судьбы: странной кажется близость Пунина с салоном Бриков, чекистским гнездом, травившим Ахматову, по ее собственному признанию. В опубликованном недавно дневнике Пунин признается и в том, что был в свое время одним из многочисленных любовников Лили Брик, среди которых, помимо законного —
34
См.: Валюжанич А.Осип Максимович Брик. Материалы к биографии. Акмола, 1993; Валюжанич А.Лиля Брик — жена командира. 1930–1937. Астана, 2006.
В эти самые дни в издательстве «Petropolis» вышел в свет сборник Гумилева «Огненный столп». Из справки в конце книги следует, что она отпечатана «в августе 1921 года», газета «Жизнь искусства» от 16–21 августа сообщила о выходе книги как о факте «этой недели». Самая значительная, совершенная из его поэтических книг, вершина его творчества. Книга, которую он уже не увидит.
Многие стихи из нее теперь переосмысливаются и кажутся пророческими — в свете свершившейся судьбы автора.
..................................... Ужели вам допрашивать меня, Меня, кому единое мгновенье Весь срок от первого земного дня До огненного светопреставленья? ………………………………………………… — Я тот, кто спит, и кроет глубина Его невыразимое прозванье, А вы, вы только слабый отсвет сна, Бегущего на дне его сознанья!И впрямь, в свете вечных стихов поэта чекисты-тюремщики кажутся лишь бледными тенями, мимолетными персонажами его сна. Вот вслед за Аграновым и «Ка…» появляется еще одна химерическая фигура — следователь Якобсон, лишь благодаря своему узнику сохранившийся в исторической памяти. К нему 9 августа приводят Гумилева на первый допрос.
В начале протокола — анкета:
«…Род занятий писатель
Имущественное положение никакого
Политические убеждения аполитичен».
«Все-таки он в политике очень мало понимал», — говорила Ахматова. А может, ему и не надо, даже вредно было понимать много? Ведь, писал он, «чем яснее поэт осознает себя как политический деятель, тем темнее для него законы его „святого ремесла“». И все же он не был слеп и имел свою позицию.
Ее он ясно и определенно выразил в «Письме в редакцию», написанном по поручению редколлегии «Всемирной литературы»: «В наше трудное и страшное время спасение духовной культуры страны возможно только путем работы каждого в той области, которую он свободно избрал себе прежде».
Вслед за анкетой идут «Показания по существу дела», записанные Гумилевым (подчеркнуто — следователем):
Месяца три тому назад ко мне утром пришел молодой человек высокого роста и бритый, сообщивший, что привез мне поклон из Москвы. Я пригласил его войти, и мы беседовали минут двадцать на городские темы. В конце беседы он обещал мне показать имевшиеся в его распоряжении русские заграничные издания. Через несколько дней он действительно принес мне несколько номеров каких-то газет и оставил у меня, несмотря на мое заявление, что я в них не нуждаюсь. Прочтя эти номера и не найдя в них ничего для меня интересного, я
9 августа 1921 Н. Гумилев
Допросил Якобсон
И что же, каков итог первой встречи арестанта со следователем? И здесь никакого криминала!
Видимо, Якобсон был столь любезен, что разрешил своему подопечному послать весточку на волю, — ибо именно этим днем датируется записка Гумилева:
Из ДПЗ. Шпалерная, 25, шестое отделение, камера77,
от Н. Гумилева
Здесь. Угол Бассейной и Эртелева пер. Дом литераторов. Хозяйственному комитету.
9 августа 1921.
Я арестован и нахожусь на Шпалерной. Прошу Вас послать мне следующее: 1) постельное и носильное белье 2) миску, кружку и ложку 3) папирос и спичек, чаю 4) мыло, зубную щетку и порошок 5) ЕДУ. Я здоров. Прошу сообщить об этом жене.
Первая передача принимается когда угодно. Следующие по понедельникам и пятницам с 10-3.
С нетерпением жду передачи. Привет всем.
Н. Гумилев.
6 отд. камера 77 [35]
Судя по всему, Гумилев, оказавшись в тюрьме, не терял присутствия духа и был уверен — скоро выпустят. Ведь нет за ним никакой вины. Известно по меньшей мере еще о двух записках, которые он отправил на волю: не беспокойтесь, здоров, играю в шахматы и… пишу стихи! Жена и преданные ученицы-студийки из «Звучащей раковины» носили ему передачи. Есть еще одно свидетельство: литературовед Юрий Оксман встретил в лагере на Колыме среди зэков кого-то из бывших соузников Гумилева, кто рассказал, что поэт содержался в общей камере, откуда его и водили на допросы, и был очень бодр, не верил в серьезность предъявленных обвинений и в плохой исход.
35
Книги и рукописи в собрании М. С. Лесмана. М., 1989. С. 371.
Спутник в вечности
10 августа на Смоленском кладбище хоронили Александра Блока. Писатели перешептывались о Гумилеве, сговаривались идти в ЧК, брать его на поруки. У Горького уже были, просили энергично вмешаться, уехал в Москву, хлопочет там. Михаил Кузмин записал на следующий день в дневнике: «О Г. все мрачнее и страшнее. Всю ночь напролет читал свои стихи следователю». Тут-то, над гробом Блока, и узнала об аресте Николая Степановича Ахматова.
Была в их отношениях тайна, скрытая интрига судьбы. Их совместная жизнь не укладывалась в привычные представления о браке, о семье.
Конечно, они были очень разные. Он, энергично направленный на внешнее действие, постоянно жаждущий новых впечатлений, переживаний, перемен, и она, дававшая событиям идти, как они идут, не активная внешне, вся сосредоточенная на внутреннем творческом усилии. И конечно же, две такие яркие, самодостаточные личности не терпели никаких ограничений и стеснений для своего роста. И кто-то должен был — и не мог — подчиниться, уступить, — только один может быть лидером.
Все верно, но и это не все.