Преступление и наказание
Шрифт:
А тем временем в хохлопарке началась лёгкая паника. И крысятничество. Вот мне и досталась бесплатно информация о том, как юные мафиози отпраздновали наступление 2006 года. Оказывается, при двух лишних свидетелях, казашонок под звук многочисленных петард в полуночие выстрелил из пистолета, прикрывшись дружками, в мужика, который стоял у окна. Попал прямо в сердце, что и не удивительно при его первом спортивном разряде. Таким образом, этот ворошиловский стрелок стал тоже одним из руководителей банды. С авторитетом непререкаемым.
Тут же вспомнился инструктаж одессита, как быстро
Полиция, естественно, закрыла дело как случайный выстрел. И удивительного тут ничего нет. Потому как, это был тот же отдел, что и меня «оприходовал». Но, на беду стрелка, он убил не испанца какого-то, а румына. Не долго думая, я отказался от стукачества полицаям. Толку от них всё равно никакого. Просто взял и потратил немало времени, чтобы найти земляков убитого. И рассказал им о снайпере и его друзьях. Теперь, если казашонка Андрюшу прирежут на улице, ни у кого не найдётся желания попрекать меня тем, что я отправил на тот свет ребёнка. А мне останется только после этого прописать в рассказе его настоящую казахскую фамилию, чтобы у его многочисленной родни он не числился без вести пропавшим.
Ещё некоторое время трачу на локализацию других бандючков. Потому что казашонок после череды неудач поменял место жительства. А одессит-придурок прикрылся металлической дверью. Тоже сдаю это всё румынам. Теперь можно и на отдых. Поглядим, как дела дальше пойдут.
Вся эта история могла бы быть трагедией, если б в ней не было юмора. Иногда, чрезмерного. Звонят мне полицаи. Те, которые из уголовной (ей-бо, номер поменяю!). Типа, ты не знаешь, где сейчас Андрюша. А то у нас вопросы появились, да и фотографии его нет в нашем каталоге.
Первую фразу в ответ я говорю по-русски. Как-то, на автомате вырвалась. Причём вся была не совсем печатная.
— Не понял, — говорит полицейский.
— Конечно не понял, — поясняю я, — По-русски фраза была-то. Перевести нельзя.
И тут же не останавливаясь, уже на местном наречии, объясняю её значение, добавив, что никогда не видел столько козлов в одном местe и сразу. Козлы проглатываются без возмущения.
«Так, — отмечаю я про себя, — Дела так серьёзны, что будут терпеть ещё». И по инерции, да и от вредности, ещё вспоминаю несколько колен их родства с собаками и сексуальными меньшинствами. В ответ — неуверенное блеяние о том, что в любом коллективе есть и хорошие и плохие люди. И снова повторяют первый вопрос.
— Ладно, — говорю, — пользуйтесь моей добротой. Ты же его на морду помнишь?
— Помню.
— Ну, вот, и возьми запись с камеры наблюдения на двух станциях метро (называю станции), заодно и увидишь много его друзей рядом с ним.
— Большое спасибо, — искренне благодарит собеседник и переходит на другие темы в разговоре. Ну это, как дань вежливости.
— А хочешь, я тебе дам адрес, где можешь найти то, что ищешь? — перебиваю его я.
— Ты знаешь адрес? — голос в трубке выдаёт изумление выше крыши.
— Ну, я же не такой тупой, как полицейские в Испании.
Прикол проглатывается. И я диктую номер компьютера, который электроник
И я диктую адрес полицейскому и добавляю, что, если им повезёт, то найдут этот компьютер вместе с пользователем там-то и там-то. В ответ юноша рассыпается в благодарностях. Да, не за что, мачо. Работайте.
Описываю этот случай с двухмесячной задержкой для того, чтобы тараканы не разбежались. А то шифроваться начали, хаты оставлять, где жили раньше. Испугались, что ли?
Но не нужно думать, что новоявленная мафия сидит сложа руки и ждёт, когда им головы поснимают. Возможно, что и спят плохо из-за того, что не удалось добить меня в то время, когда я был не в форме. А уж попыток они уже сделали, я и со счёта сбился. Тут тебе и танцы с дубьём, и засады и шпики на хвосте, и фотографирование моей жизнерадостной физиономии с помощью телефонов в метро, и многое другое, что просто описанию не поддаётся: типа прочёсывание квартала в моих поисках.
А самое главное — это то, что читают они написанную про них историю и заходятся в бессильной злобе. Ну не могут понять своим умишком, как человек почти на глазах словно растворяется в воздухе. И, поэтому, задумали они большую операцию, сродни военной. Долго и упорно выслеживают мой маршрут. Знали бы они, куда он их приведёт, то отказались бы ещё на стадии придумки. Но, поскольку не знали, то и выведывали. Откуда я выхожу из метро, куда иду, где поворачиваю и так далее. Ну я и поворачиваю, не забывая запомнить тех, кто за мной следует.
И вижу однажды перед собой спортивные состязания: улепётывают одессит Виталий Олийник, хоть и живой ещё, но уже не жилец на этом свете и ещё один черноголовый бегун, глядя на которого, я сразу понял, что в школе он не учился и на физкультуру не ходил. Правда и за ними я гнаться не стал: куда они денутся. Просто взял и применил на следующий день свой трюк с исчезновением. Расстроилась украинская мафия и усилила наблюдение, укрепила засаду и приготовилась к последнему бою.
Для меня последнему, разумеется.
Я получил огромное удовольствие, наблюдая, как разбегаются в разные стороны крысы из тёмных углов. Ну, совершенно случайно, ими заинтересовались сразу два полицейских патруля. А я фиксирую все морды лица и записываю в список будущих жертв одну представительницу так называемого прекрасного пола. Она мне уже надоедать стала своим любопытным взглядом. И в этот раз ей просто повезло, что мне больше нужна была фотокарточка её спутника, а то ползла бы она до жилья на поломаных ходилках.
Но главный вопрос остался без ответа: кого же в этот раз мне назначили в персональные киллеры? И на следующее утро я прогуливаюсь в районе, где они общественным транспортом пользуются. Сработало! Ещё одна дама, увидев меня и занервничав, кинулась в метро и, не ожидая того, сталкивается на выходе со мной нос к носу.